Береженого, как говорится, бог бережет… Нет, не уберег! Как и в маленьком сказочном мирке, в большом настоящем мире многое переменилось к лучшему. Но на значительной части нашего человеческого мира царят еще нищета и произвол, еще угрожают людям ужасы войны куда более страшной, чем Вторая мировая война, в первые годы которой кузнечик Мен «писал» свои дневники. И не потому ли такую безоговорочную симпатию вызывают у нас крохотные герои сказок То Хоая, отважно борющиеся за свое Неслыханно Великое Дело?.. А может быть, суть в юморе То Хоая – то улыбчивом и добром, то вдруг обретающем язвительный сатирический голос? Не знаю. Временами мне кажется, будто главное – в яркости, поэтичности образов, в изысканности стилизации. Кстати, сам То Хоай, говоря об «истоках» своих сказок, называет и свифтовские «Путешествия Гулливера», и «Дон-Кихота» Сервантеса, и «Приключения Телемака» Фенелона, и вьетнамский фольклор. Но в иных мотивах сказок То Хоая ощущается влияние народной скульптуры и живописи, а «Мышиная свадьба» и вовсе построена на сюжете знаменитого лубка из деревни Донгхо. Да, есть над чем поломать голову! Иногда я даже ловлю себя на мысли, что сказки эти написаны вовсе не для детей. Только не стоит обращаться с этим вопросом к автору. Он ответит, я знаю, как дельфийский оракул: мол, взрослые любят хорошие детские книги, а ежели им не нравится детская книжка, значит, она плохая. Давайте лучше перечитаем еще раз сказки То Хоая. Вдруг нас осенит Истина (с большой буквы, как у кузнечика Мена)…
Да и потом, нам пора обратиться к роману «Затерянный остров».
Замысел романа на сюжет из древней вьетнамской истории возник у То Хоая давно. Когда в 1963 году во Вьетнам приезжал Сергей Петрович Бородин[12], выступавший на ханойских литературных курсах с рассказом о своем опыте работы над исторической прозой, среди его слушателей был и То Хоай. Они встречались тогда не раз, спорили о соотношении документальности и вымысла в этом непростом жанре. И То Хоай, говоря о Ванланге, легендарном государстве вьетов, пращуров нынешних вьетнамцев, и правивших там государях Хунг, жаловался на скудость исторических источников.
Редкие сведения о вьетах в сочинениях летописцев и землесловов древних китайских царств противоречивы, проникнуты высокомерием и алчностью. Ну а, спросите вы, читатель, книги самих вьетов?.. Столетия назад просвещенные мужи Дайвьета (так назывался тогда Вьетнам) сетовали на то, как мало сохранилось творений старой вьетской словесности, находя тому самые разные причины. Но вернейшее объясненье заключено, пожалуй, в таких словах: «Каждый клочок бумаги – пусть с половиною иероглифа, каменные плиты с надписями, воздвигнутые в этой стране, – все, едва узрите, изничтожайте в прах». Знайте же: «эта страна» – Дайвьет, а слова взяты из указа китайского императора Чэнцзу, который в 1407 году двинул на вьетов свои войска, радея якобы о восстановлении законности и порядка. Еще через двадцать лет, согласно новому указу, из Дайвьета в Китай вывезли все ценные книги, хроники, документы. Сегодня мы знаем лишь их названия по списку, составленному вьетским летописцем; большинство книг исчезло бесследно. Нет, это вовсе не был единичный случай! Прошло почти полтора столетия, и китайский историк, бывший среди солдат, снова вторгшихся в Дай-вьет, писал: «Когда пришли солдаты, они, за исключением буддийских и конфуцианских канонических сочинений, изымали любую печатную книгу, даже разрозненные листы, вплоть до книжек пословиц и побасенок, по коим дети учились грамоте, – все полагалось сжечь…» Полчища просвещенной Поднебесной империи воевали с книгами, как с людьми, – их рубили, жгли и уводили в полон!
Но убить все книги невозможно. А главное – невозможно уничтожить великую книгу, начертанную в памяти народа. И прежде всего в ней почерпнул средневековый литератор Чан Тхе Фан сюжеты и сведения для собрания рассказов «Дивные повествования земли Линьнам» [13], которое, вероятно отредактировав и дополнив его, издали на исходе XV века двое ученых и литераторов, By Куинь и Кпеу Фу. Память о Ванланге жива была в народе и тогда, без малого тысячу восемьсот лет спустя, после его падения: из двадцати двух рассказов книги ровно половина посвящена государям династии Хунг. Это, пожалуй, самое обширное собрание сведений о них. Пусть у авторов было иное, чем у нас, представление об исторической правде и в книге легенды причудливо переплетались с реальностью, подобного источника нам больше не найти. Да и сам роман То Хоая построен на одном из «дивных повествований» – «Рассказе об арбузе».
Кто же они такие, государи Хунг? Давайте, подобно романисту, примем на веру не только легендарные сведения, но и мифологическую хронологию. Итак, государи Хунг царствовали с 2879 по 258 год до н. э., и было их всего восемнадцать; стало быть, каждый правил чуть не полтора столетия. Старые авторы возводили их род к Божественному земледельцу Тхэн Ионгу (китайский Шэнь-нуи). Но иные из нынешних историков считают родословную эту книжной реминисценцией конфуцианцев, не связанной с фольклором вьетов. И мы, следуя народным преданиям, назовем прародителем вьетов Лак Лаунг Куана – Повелителя драконов Лака. Он научил людей земледелию, шелководству и ткачеству; дал им законы и установления; одолел вредивших народу чудовищ; приняв множество жутких обличий, отвадил заносчивых чужеземцев. Лак Лаунг Куан взял в жены девицу Ау Ко, происходившую от небожителей; она произвела на свет диковинный ком, в котором оказалось сто яиц. Из них вышло сто сыновей. Но Повелителю драконов не нравилось жить все время на суше, а Ау Ко не могла поселиться в Подводном царстве; и они расстались, поделив сыновей: половина ушла за отцом в море, а другие пятьдесят остались на земле. Но и потом, стоило людям выйти на берег и крикнуть: «Отец, помоги!» – Лак Лаунг Куан появлялся и выручал их. Ау Ко повела сыновей к горам и там, в местности, названной Фаунгтяу, научила их провозгласить царем самого старшего. Он нарекся Хунгом, державу свою назвал Ванланг, а столицу – Фаунгтяу. Державу разделил на пятнадцать земель: младших братьев поставил теми землями править, назначил их вельможами и полководцами; определил чины и сословия; велел передавать престол по наследству и всем государям именоваться Хунгами. Люди жили у воды, и водяные твари постоянно вредили им, тогда государь Хунг посоветовал людям разрисовать себя наподобие рыбьей чешуи, чтобы подводные жители признали в них своих родичей; чудища оставили людей в покое.
