пустыни вовсе не гарантировало путнику безопасности. Пылевой вихрь был лишь предупреждением. И пока не было доказательств обратного, Ба’кен расценивал его как потенциальную смерть.
— Я здесь, брат, — прошептал он навстречу теплым потокам воздуха, что приходили с далёкого Кислого моря. — Если ты жив… Помоги мне достичь тебя.
Никто не видел, как умер Дак’ир. По крайней мере, из тех, кого можно было бы об этом спросить.
Никто не видел его тела. От него осталось лишь небытие. Та пустота, что Ба’кен чувствовал даже по прошествии пяти лет.
Горение, вечное горение…
От запаха покалывало в ноздрях, и вместе с ним память принесла фальшивое ощущение из видения. Оно было ярким даже наяву, словно цепляясь за Саламандра и надеясь, что отзвуки того чувства найдут отклик в его желании. Желании найти Дак’ира живым и воссоединить его с братьями.
Но запах плоти в воздухе не принадлежал воспоминанию — он был реален. Ба’кен уже вставал со своей наблюдательной позиции, когда вмешалось еще одно его чувство, и он замер. За шипением газа в разломе и глухим треском магмы под поверхностью Скорийской равнины он услышал другой звук. Скрежет острых когтей по камню.
Ба’кен мгновенно обернулся, выхватывая нож, и со всей силы вонзил его в подкравшееся существо. Фемидская сталь преодолела чешую и глубоко погрузилась в плоть. Ба’кен с рыком схватил тварь за глотку и сжал её.
Са’рк шел за ним c момента выхода из Огненной пустыни, и пересёк Скорийскую равнину. Это было очень необычно для ящероподобных хищников — охотиться в одиночку. Ба’кен задумался об этом на мгновение, затем воткнул нож еще глубже в мускулистое брюхо. Хищник пытался высвободиться из хватки, не осознавая грядущей гибели, но его пасть лишь щелкала впустую. Убрав руку с горла, но железно сжав челюсти са’рка, Ба’кен продолжал твёрдо держать существо. Кровь нанизанного на нож существа стекала на штаны и пыль под ногами Саламандра, и через несколько секунд тварь затихла.
Когда cа'рк умер, Ба'кен опустил его на землю, чтобы извлечь нож.
— Тихий охотник, — прошептал он. — Недостаточно тихий.
Са’рки обычно были жилистыми и костлявыми, но этот выглядел особо истощенным, словно он не питался несколько дней. Питающийся каждый час хищник должен быть доведен до отчаяния, чтобы напасть на фемидского охотника в одиночку.
Ба’кен продолжил наблюдение.
Силуэт превратился в риггер — грубо сделанный танк на гусеничном ходу, что двигался по Скорийской равнине на скором ходу. Пепел клубился вслед за ним подобно зернистой пене морского прибоя. Частички потревоженной золы блестели на солнце, словно мухи. Выхлопные газы смешивались с колышущимся зноем в жирное маслянистое облако.
Вернув нож на голенище, Ба’кен приготовил болт-пистолет и покинул скалистое убежище. Спускаясь, он пригнулся, но двигался стремительно, чтобы обойти транспорт сбоку. Пыль и дымка поднимались с поверхности пустыни волнами достаточно высокими, чтобы скрыть воина. Игнейцы были в большинстве своём мирными, но в то же время они были кочевниками, способными напасть на одинокого путника. Осторожность сейчас была мудростью. Он не хотел, чтобы их пришлось убивать.
Вовсе не выглядя угрожающим, риггер начал останавливаться. Срочная нужда или же иная причина серьезно снизила его скорость.
Ба’кен был уже на расстоянии пятидесяти шагов, когда тягач остановился. Вблизи транспорт выглядел крепким и надёжным, но довольно потрёпанным. Это был большой корабль, неповоротливый, но всё еще действенный. Несколько бронепластин, укрывающих кабину и грузовую платформу, имели крупные прорехи. Повреждения были старыми, но вот следы огня вокруг хвоста и ходовой части казались довольно свежими. Массивные траки гусеницы были усилены сталью и находились в хорошем состоянии. Двигатель не был заглушен, что указывало на то, что причиной остановки стало вовсе не отсутствие топлива. Толстые шланги, покрытые грязью, но целые, выходили из ёмкостей, установленных в трех прицепах, соединенных с главным двигателем, и скрывались в камере сгорания.
Ба’кен оглядел окружение.
Горизонт цвета крови яросто пылал вдалеке, частично укрытый тенями. Острые, словно стрелы, горы опирались на безысходный пейзаж пепельных дюн, вулканических скал и обсидиановых вершин, что подобно стеклянным остриям копий выступали из земли. Вдали мелькали тени драконов и их молодняка. Крики существ заглушал непрерывных грохот вулканов, что выражали своё недовольство всплесками лавы и густыми облаками пыли с пеплом.
Ба’кен выпрямился, чтобы его могли видеть. Трепет, внушаемый воином, еще никогда не подводил. Было лишь одно «но»: он был в пустыне наедине с транспортом. Медленно идя вперёд, Саламандр постоянно переводил взгляд с остановившегося тягача на пыль под ногами. Эта часть Скорийской равнины была лишена всякой растительности, но угроза могла прийти даже снизу. Ведь в пустыне ямы рылись не только для сна.
— Покажитесь, — спокойным тоном произнес Ба’кен в сторону кабины.
Ответа не последовало, лишь двигатель издал металлический скрежет.
Пройдя еще десять шагов, воин позвал еще раз:
— Покажитесь, — уже жестче повторил он со скрытым предупреждением в голосе.
