Было похоже, что мужчина пытался распылить горючее, но колеблющийся дым застилал детали происходящего.
— Повернись! Дай себя увидеть, — прокричал Ба’кен сквозь треск пламени.
Старик продолжал его игнорировать.
Подойдя на расстояние нескольких метров, Ба’кен увидел темные пятна на слипшихся волосах старика возле ушей. Выглядело это, словно он сам лишил себя слуха.
Стоя прямо позади него, Ба’кен положил руку на костлявое плечо старика. Гораздо быстрее, чем можно было ожидать от престарелого человека, поджигатель обернулся и окатил Саламандра горючим.
Взвизгнув от страха при виде черной кожи и красных пылающих глаз, старик поджёг того, кто показался ему самим дьяволом.
Пламя жгло кожу Ба’кена, и он закрыл глаза, чтобы уберечь их от огня. Пламя жадно пожирало горючее вещество, но, пусть это и было мучительно, боль была приглушена временем, проведенным в солиториуме под раскаленным железом. Кожа сопротивлялась огню — но она была отнюдь не огнеупорна, и, ударив поджигателя тыльной стороной ладони, Ба’кен упал в песок, несколько раз перекатившись, чтобы унять языки пламени.
Он зарычал, оскалившись в гримасе боли:
— Кровь Вулкана!
Разгоняя руками горячий смог и дым, поднимающийся от его чуть не сожженной кожи, Ба’кен разглядел согбенный силуэт старика, все еще ошеломленного ударом и неразборчиво стонущего на земле, на том самом месте, где его оглушил огнерожденный. Ба’кен уже двинулся в его сторону, когда уловил намёк на движение внутри полусожженной жилой постройки. Это было большое куполообразное сооружение, на треть открытое в своей передней части. Несколько палаток и навесов из кожи служили пристройками по бокам — вероятно, это было место собраний. Оно могло вмещать в себя сотни человек. Именно его старик и сжигал.
Кожу Ба’кена кололо от жара, что раздражал начавшие затягиваться ожоги, по мере того, как он приближался к постройке, где были видны тела. Внутри общинной постройки томилась, по крайней мере, сотня человек, сваленных в кучу единым погребальным костром. Этот полукупол больше напоминал временное пристанище, чем жилище, что было обычным делом для игнейских кочевников. Тех, кто лежал около стен постройки, уже начинал пожирать огонь, где он был особенно сильным. Торчащая из кучи тел рука дрогнула, пальцы судорожно сжались.
Ба’кен выругался в сторону старика, который все еще пребывал в полусознательном состоянии.
— Некоторые из них еще живы!
Он перешел на бег, беспечно бросившись в неистовствующее пламя и дым, и достигнув купола, начал разгребать мертвых, чтобы добраться до выжившего. Но, к его ужасу, остальные тоже шевелились. Конечности их были скорчены в агонии, словно они пытались в последней попытке преодолеть то бессилие, что поджигатель вселил в них. Всем им была уготована участь жертв безумия старика.
В этом месте царил мор, из-за которого несчастная душа лишилась рассудка и способности отличать живых от мертвых. Игнейские обычаи были примитивны. Кочевники не доверяли лекарствам, используемым в городах-убежищах. Несомненно, средство бы нашлось. Апотекарион Ордена имел всё необходимое. Должен был.
— Держись… — Ба’кен зарычал от тяжести тел. Мышцы на его руках и спине взбугрились, а кожу оплели сетки жил. Ещё не представляя, как он собирается спасать остальных, он отбросил в сторону последнее тело и нагнулся, чтобы дотянуться до сжимающейся руки. Из огня показалось имазанное пеплом лицо женщины с отсутствующим взглядом.
— Все в поря… — начал говорить воин.
Более не придавленная телами, женщина рванулась вперёд.
Прежде, чем она успела ударить, Ба’кен перехватил её кисть. Ногти на пальцах были больше похожи на когти. Она зарычала, обнажив черные маслянистые зубы с почерневшими дёснами. То был страх или же инстинкты выживания, что подвигли женщину атаковать Саламандра.
— Спокойно, — Ба’кену приходилось прикладывать усилия, чтобы бороться с её напором. В другое время он бы даже не заметил её сопротивления, но сейчас её направляла яростная воля к жизни. Другой рукой она стремилась достать горло Ба’кена, но он отклонил этот рывок предплечьем.
— Успокойся, — предупредил он её, — не заставляй меня причинять тебе боль.
Боковым зрением он заметил нечто поднимающееся из огромного костра. И ещё. И ещё. Они двигались медленно, неуклюже. Ба’кен различал звук костей, возвращающихся в суставы. Через мгновение он понял, что старик искалечил их всех. Их вопли и боль — вот почему он пронзил собственные барабанные перепонки — чтобы не слышать страданий, причиненных своим же соплеменникам.
Кисть женщины выгнулась в хватке Ба’кена. Лишь сейчас он понял, что не чувствует в её руке пульс.
Резкая вспышка молнии прорезала небо рваной раной, осветив вспышкой поселение и внутренности жилищ. Это было подобно фотонному разряду, что разрисовал помещение и всё, что в ней находится, в алый цвет крови.
Семеро стояли на ногах. Пятеро мужчин и две женщины, но тела их были настолько изувечены, что невозможно было сказать наверняка.
Отбросив первую женщину, Ба’кен принял защитную стойку, осознав, что предполагаемые жертвы были прямой угрозой. Она упала, перекатившись через несколько тел, но за эти несколько секунд поднялись ещё шестеро.
