– …у горизонта сходятся… где ж вы, мои весенние года… – бубнит баба Дуся, считая петли. Непривычный человек, глянув в глаза стрелочницы, мог бы испугаться. На станции многие имели вживленные чипы, позволявшие напрямую подключаться к погрузочно-разгрузочной технике. Но баба Дуся, хоть ее весенние года остались давно позади, была в этом смысле гораздо круче. Ее зрение было полностью компьютеризировано. Ей не нужно было смотреть на мониторы – с такими глазами она получала сигналы от прибывающих составов непосредственно. Федя как медик знал, что операция по замене обычных глаз на компьютерные стоит изрядных денег, но, видимо, баба Дуся как пенсионерка имела определенные скидки. Но операция ей окупилась – без сомнения, именно из-за подобной технической модификации начальник станции принял бабу Дусю на работу, отдав ей предпочтение перед более молодыми претендентами. Осип Маркович Допплер, начальник станции, – человек очень и очень экономный и расчетливый.
И, приняв сигнал, баба Дуся передает его начальнику станции:
– Клипер под идентификационным номером Ш29, приписанный к Великой Нигерии, запрашивает разрешение на загрузку контейнеров с грузом, номера контейнеров прилагаются.
Ничего экстраординарного в запросе нет, хоть корабль прибывает не по расписанию. Ничего приятного. Корабль под нигерийским флагом в космосе примерно то же, что в море века полтора назад – под либерийским. Великая Нигерия, не имеющая собственного космофлота, нынче сильно приподнялась, продавая лицензии свободным торговцам на право рассекать пространство под своим флагом. Определить, что это за корабль, по ай-ди невозможно, «нигерийцы» их то и дело перебивают.
Но Допплер – мужик тертый, его такими мелочами с толку не собьешь. Вот потому и работают на космических станциях по-прежнему человеки, а не машины. Машина бы зависла, а Допплер без промедления отвечает:
– Свяжи-ка ты их напрямую со мной, как подойдут. А пока пусть на орбите повисят. Разрешение на посадку – только для челнока. Загрузка контейнеров – после того, как своими глазами увижу документы.
У Допплера глаза и вправду свои, а не такие, как у бабы Дуси, и годами он помоложе. Но тоже уже в летах. На лацкане пиджака у него значок, свидетельствующий, что служил Допплер в славной гвардейской аэрокосмической дивизии имени Гречко, правда, в хозчасти.
Феде насплетничали – и не Роза с Грипой, а мужики на медосмотре, – что после дембеля Осип Маркович работал главным бухгалтером золотого прииска на Архангельске-13. Завидная должность! Но там что-то плохое случилось – то ли вправду имелись хищения, то ли оклеветали Марковича, на хлебное место позарившись, но поперли его оттуда. Теперь вот здесь сидит.
Федор склонен был думать, что не было никаких хищений, иначе бы Допплера не в это захолустье задвинули, а в тюрьму. Но Кенида, как сказано, – место для пенсионеров и неудачников…
Поскольку начальник распорядился насчет того, чтоб готовились принять челнок, новость о том, что, возможно, будет внеплановая посадка, распространилась. Несколько любопытствующих, свободных от вахты, выбрались на перрон.
Буфетчица Роза произвела срочную ревизию своих припасов. Это работникам станции крепкие напитки были запрещены, транзитным пассажирам – пожалуйста. (Может, именно наличие напитков и притягивало работяг к Розе, а вовсе не ее прелести. Но сейчас речь не об этом.)
Федор тоже оставил медотсек. Все койки в стационаре пустовали, никто на прием не записывался, и он вышел прогуляться. На перроне пока ничего и никого нового не увидел. Поздоровался с Антоном Сицким, бригадиром грузчиков, отиравшимся у дверей буфета.
Полисмент Вася сидел на лавочке и то ли дремал, то ли наблюдал за происходящим из-под тяжелых век.
Военизированной охраны на Кениде, в силу малых размеров станции, не полагалось. За все про все был Василий. Он обращался к Допплеру, чтоб выделили ему сменщика, вон стрелочники и те в две смены работают, а он один и без выходных. На что экономный Осип Маркович отвечал, что он тоже один и без выходных, «а ты, Вася, и так спишь целыми днями».
Тут начальник был не совсем прав. Василий просыпался, когда случались драки, а они пусть нечасто, но случались, живые же люди кругом. Опять же, обыски на предмет самогонных аппаратов и изъятия запрещенных напитков. В общем, блюл порядок под куполом. И в общем, справлялся. Летальное оружие на Кениде было запрещено, но Васе хватало шокера и табельного парализатора.
Охрана ценных грузов в обязанности Василия не входила. Как сказано, в основном грузы, дожидавшиеся транзита, располагались на орбитальном кольце. Рабочие цепляли нужные контейнеры к составам, чалившимся к орбитальному кольцу. Короче, для охраны была сплошная автоматика, и ведал ею не полисмен, а непосредственно начальник станции.
И сейчас он единственный на Кениде (кроме Розы и бабы Дуси, конечно), кто был занят делом. Охранная автоматика на Кениде имелась, а вот современного вооружения не водилось. Но в распоряжении Допплера имелось самое серьезное оружие – бюрократия.
На мониторе в его кабинете нарисовался коренастый мужик лет сорока, весь какой-то белесый. Не альбинос, нет, просто очень белобрысый, со светло-серыми глазами. Нигериец, мать его.
– Говорит Арсен Мещера, – сказал он, – командир клипера Ш29.
– Вас слышу.
Русский у капитана был чистый, региональный акцент незаметен. Фамилия и белобрысость наводят на мысль о славянском происхождении, но это ничего не значит, как и язык. Уже подросло второе поколение, родившееся за пределами Земли. И особи, надо сказать, попадаются экзотические, все
