одаренный парень, но несет его куда-то не туда, и хотя душой этот молодой человек определенно из наших, у него слишком холодный аналитический ум; он вполне способен сотворить настоящее чудо и не поверить в него. Скорее всего, заключил Верховный, Попов проявит себя тем, что напишет очень толковую ученую книгу по якутскому шаманизму – ну и замечательно, не будем мешать, помогать будем. Хотя жалко парня, какой-то он потерянный.
Про себя Верховный подумал, а не напоролся ли Попов еще в детстве на астральный самострел – это хитрая и чертовски убойная штуковина, которую всякая шаманская сволочь любила ставить, чтобы грохнуть зазевавшегося коллегу. Сейчас так не делают, но с прошлых веков, когда шаманы конкурировали жестоко, самострелов осталось по всей Якутии достаточно. Стоят настороженные и ждут свою жертву. Если Попов – подранок, тогда понятно, что с ним творится. А ведь мог бы стать сильнейшим из нас, бедный добрый мальчик…
Верховному было невдомек, что Валера прекрасно видел спусковые веревки самострелов, и пока был маленький, пролезал под ними, а когда вырос – переступал. Некоторые самострелы были насторожены не на шаманов-конкурентов, а на обычных людей, потомков тех, кто шамана обидел. Разряжалась эта пакость только выстрелом. По-хорошему, стоило бы нарисовать карту опасных зон, куда некоторым лучше не соваться, но даже Валера не очень понимал, как объяснить людям смысл опасности, и совсем не понимал, как замотивировать шаманское сообщество, чтобы коллеги составили такую карту. Особенно если ты – бестолковый внук знаменитого деда и тебя скорее терпят, чем любят.
Собственно, в этом и была главная проблема Валеры Попова: он не понимал даже такой ерунды, что его вполне считают за своего, – поскольку сам не видел в себе полноценного шамана старой школы. Он с детства привык изучать дедушку и сохранил этот взгляд на профессию со стороны: ему был интересен якутский шаманизм как образ мыслей и образ жизни, как особая философия – и совсем не интересен шаман внутри себя. «Да так, балуюсь…» – говорил он о своих занятиях и был вполне искренен. Он знал в Якутске одну прорицательницу – вот это талант! Познакомился со стареньким эвеном, в одиночку накамлавшим для России Олимпиаду 2014 года – вот это силища! А сам я так, балуюсь, чтобы быть в форме и лучше понимать феномен шаманизма.
В юности Валера вычитал у какого-то фантаста: «Любая достаточно развитая технология неотличима от магии». Рассказал об этом деду и получил в ответ: правильно, а любая хорошо развитая магия – технология. Научить основам камлания можно любого. Вопрос – надо ли. Ну, будет у тебя целая нация бездарных шаманов. И что? Надеюсь, ты понимаешь, что, если заставить бесконечное число обезьян бесконечно долго стучать по клавишам пишущих машинок, они все равно не напишут «Войну и мир»? Впрочем, я не читал Толстого. Я убегал из школы пасти лошадок. Я хотел стать ветеринаром. Поэтому я ничего не смыслю в литературе, но кое-что понимаю в людях, хе-хе…
А Валеру шаманство увлекало именно как технология. Он не сумел дать Якутии электричество – ну, взамен придумает, как поставить шаманизм на промышленную основу во благо России. Такова была единственная конструктивная мысль, которая пришла Валере Попову в голову, когда он задумался: а нафига я этим занимаюсь? Другого более-менее внятного ответа просто не нашлось. Не признаваться же себе, что десять лет страдал ерундой…
Тут вдалеке захрустели ветки – по тайге шли непривычные к этому делу люди, – и Валера, пропахший дымом, заросший бородой, высунулся из палатки. Чуткий нос шамана подсказал: сейчас что-то будет.
Вообще-то он уже целую неделю волновался и дергался, чего с ним просто не могло быть под покровом леса. У него ничего не получалось, и каждую ночь ему, конечно же, снилась плотина гидроэлектростанции. Валера даже подумывал, не податься ли в поселок и накидаться там с мужиками водки до изумления, авось поможет. А то вообще сорваться в город. Побриться, влюбиться, устроиться хотя бы сторожем…
Ему целую неделю яростно хотелось жить, наконец-то пожить обычной человеческой жизнью. Это было слишком просто, чтобы Валера сразу понял, что именно с ним творится. И уж точно он не понял бы почему. Он только чуял: что-то надвигается.
Когда оно вышло из леса на опушку, у Валеры отвисла челюсть.
– Простите, отвык разговаривать… – Валера закашлялся. – Хотите чаю? Я сейчас…
– Давай лучше мы тебя угостим, – сказал министр, скидывая рюкзак. – Зря я, что ли, тащил термос. У нас вообще много гостинцев.
Мальчишка из поселка, служивший Валере связным, готов был лопнуть от гордости: он привел к шаману ви-ай-пи. Он про такие случаи наверняка слышал от старших, но вряд ли даже мечтал, что будет лично участвовать в историческом событии.
Министр явился без свиты и охраны, зато привел бывшего Валериного начальника, ныне депутата якутского парламента.
Какое-то время ушло на «накрытие поляны» и церемонный разговор о погоде, здоровье и том, как мало в этом году мошки – спокойно можно ходить без накомарника. Гости, нагулявшись по свежему воздуху, увлеченно закусывали, а Валера есть не стал, только выпил чаю. У Валеры уже все чесалось, он чувствовал такое возбуждение, словно ему сейчас из рюкзака достанут… нет, не Нобелевскую премию, а задачу, которой он давно ждал. Дождался.
Он приказал себе не анализировать это. Сегодня ему как никогда надо быть шаманом.
– Я шаман-то хреновенький, Айдар Петрович, – ляпнул Валера.
Министр подавился колбасой.
– Ты мне так угробишь человека, – сказал депутат, хлопая министра по спине. – Дедуля твой был хотя бы ветеринар, мог оказать первую помощь. А с тебя какой толк?
– Ну, я и говорю, вы не по адресу. Давайте я вас с серьезным шаманом сведу. Он в выборах Трампа участвовал, если не врет, конечно…
