— Покажи, как тебе жаль, говноед. Давай, отсоси мне!
Он откинул назад мою голову. Я понял, что во все глаза пялюсь на его член. Он был огромным, розовым и раздутым. А еще он вонял пoтом и еще чем-то непонятным и кислым. Его окружали спутанные и слипшиеся светлые кудрявые волосы.
Я сжал зубы так крепко, как только мог, и затряс головой. Шон ткнул меня членом в губы. Вонь затопила мой нос. Я еще крепче сжал челюсти.
— Соси!
Дункан заломил мне руку и высоко поднял. Я заорал. Шон воткнул член мне в рот.
— Соси, мелкий уебок!
Я не мог дышать и давился. Слезы смешивались с соплями и текли по моему подбородку. Я боялся, что меня вот-вот вырвет, а потом внезапно услышал в отдалении чей-то голос:
— Эй! Вы что творите?!
Хватка на моей голове тут же ослабла. Шон отступил, вынул член у меня изо рта и запихал обратно в шорты. Мои руки тоже отпустили.
— Я спрашиваю, какого черта вы творите?!
Я часто заморгал и сквозь пелену слез смог рассмотреть высокого бледного человека на краю площадки. Это был мистер Хэллоран. Он перебрался через плетеный забор и направился прямо к нам. На нем была та же униформа: большая мешковатая рубашка, узкие джинсы и ботинки, а сегодня еще и серая шляпа. Бесцветные волосы были зачесаны назад. Его лицо в тени шляпы казалось окаменевшим и напоминало кусок мрамора, глаза горели. Он был зол как черт. А еще напуган и очень похож на какого-то ангела мщения из комиксов.
— Ничего не делаем. Ничего не делаем, — услышал я голос Шона. Он уже не казался таким самоуверенным. — Просто болтаемся.
— Болтаетесь?
— Да, сэр.
Взгляд мистера Хэллорана упал на меня и смягчился.
— Ты в порядке?
Я с трудом поднялся на ноги и кивнул:
— Да…
— Это правда, что вы просто «болтались»?
Я взглянул на Шона. Он бросил на меня ответный взгляд. Я знал, что он означает. Если посмею сказать хоть что-нибудь, мне конец. Я больше никогда не смогу выйти из дома. А если буду держать язык за зубами, мне ничего не сделают. Мое испытание окончено, я достаточно наказан.
— Да, сэр. Просто болтались.
Он не отводил от меня глаз. Я опустил свои и уставился на кроссовки, чувствуя себя маленьким, тупым и трусливым.
Наконец он отвернулся от меня.
— Ладно, — сказал мистер Хэллоран, глядя на остальных мальчиков. — Я не знаю точно, что сейчас видел здесь, и только поэтому вы еще не в полиции. А теперь выметайтесь отсюда, пока я не передумал!
— Да, сэр, — в унисон промямлили те, в одну секунду став кроткими и послушными, как дети.
Я смотрел, как они садятся на велосипеды и уезжают прочь. Мистер Хэллоран тоже. На секунду я подумал, что он забыл про меня. А затем он снова повернулся ко мне:
— Ты действительно в порядке?
Что-то было такое в его выражении лица, глазах и даже голосе, что я не смог снова ему солгать. Я затряс головой, чувствуя, как опять подступают слезы.
— Я так и думал. — Он сжал губы. — Больше всего на свете ненавижу таких хулиганов. Знаешь, что самое главное в хулиганах?
Я снова потряс головой. Тогда я почти ничего ни о чем не знал. Я чувствовал себя очень слабым. Меня трясло. Живот болел, голова болела, меня переполнял стыд. Мне хотелось вымыть рот отбеливателем, скрести и драить себя, пока не сотру кожу до мяса.
— Они все трусы, — сказал мистер Хэллоран. — А трусы всегда получают по заслугам. Есть такая вещь — карма. Слышал про нее?
Я в который раз потряс головой. Теперь мне хотелось, чтобы мистер Хэллоран поскорее ушел. И в то же время — нет.
— Это значит: «Что посеешь — то и пожнешь». Если ты сделал что-то плохое, рано или поздно оно вернется к тебе и укусит за зад. Этого парня карма тоже нагонит. Можешь не сомневаться.
Он положил ладонь мне на плечо и коротко сжал его. Я выдавил из себя слабую улыбку.
— Это твой велосипед?
— Да, сэр.
— Не хочешь отвезти его домой?
Я собрался было ответить «да», но чувствовал себя слишком уставшим для этого, поэтому просто стоял и не двигался. Мистер Хэллоран сочувственно
