на нашего верного советника того же суда — Орше Постеля, который не приступил к процессу. Указанный Кавелье и его жена, чтобы избежать наказания за свершенное ими преступление, нашли способ получить письма о переносе [дела]… и добились разрешения начать следствие против господ чиновников и иных, кто якобы их велел арестовать и кто якобы подбросил красные и черные штампы в их дом и иные инструменты для чекана королевской монеты.
Итак, супруги потребовали отвода, адресуясь, согласно обычаю, в Большой совет, и дело было выведено из парламента Руана в особое производство. Но выяснилось, что Кавелье в своей жалобе не упомянул, что после отвода судьи Кеснеля дело вел другой судья — Постель. Поэтому король распорядился не забирать дело в Большой совет, а отослать его назад в парламент Руана. За короля это письмо подписал ординарный мэтр прошений Роберте.
И вновь появляется запись другим почерком:
16 июня в субботу 1548 по просьбе почтенного человека мэтра Робера Бюлта[166], прокурора короля по делу о фальшивой монете, и в силу некоторых документов, данных королем 4 [дня] сего месяца, мной, Жаном Лапортом, приставом парламента Руана, эти письма были зачитаны в Консьержери Руана Филиппо Кавелье; он попросил меня снять копию этого документа, каковая и была мной выдана.
Примечательно, что в этом столь зловещем для подследственных письме не упоминалось о Частном королевском совете. Напротив, в адрес Кавелье слышны скрытые упреки: фальшивомонетчики-де пытались сорвать судебный процесс, подавая ложные апелляции. По всей видимости, люди Кеснеля, получив предыдущее королевское письмо, запустили ответную бумагу и действовали по своим проверенным каналам: скорее всего, через старых служак покойного короля то ли из членов Большого совета, то ли из числа докладчиков прошений королевского дворца (тот же Роберте, который и составил текст этого королевского письма, принадлежал к старой чиновной фамилии). Возможно, сработали старые связи, или знакомство с обстоятельствами дела выявило очевидную надуманность заявлений Кавелье, не исключено, что «старая гвардия» выражала недовольство прытью реформаторов из Частного совета короля, а скорее всего, все причины подействовали вместе. В результате супруги вновь были отброшены на исходные позиции. У «Филиппо» еще хватило самообладания запросить копию этого страшного для него документа.
Следующее из сохранившихся королевских писем датировано 3 января 1549 года (1548 год по старому стилю) [167] и вновь адресовано Большому совету:
Филипп Кавелье и Перетта, его жена, заключенные в Консьержери Руана, представили нам заявление с многочисленными обвинениями против мэтра Жана Кеснеля, советника… Робера Бюлта, называющего себя нашим прокурором по фальшивой монете, и сьёра де Сент-Эньяна. Указанный Кавелье и его жена были обвинены в фальшивой монете указанным Кеснелем, Бюлтом и де Сент-Эньяном и их пособниками с допущением многих нарушений, клеветы и ложных обвинений… Поэтому мы… отправляем вам документы, касающиеся этого дела, собранные по поручению нашего Частного совета, согласно прошению указанного Кавелье и его жены.
На ознакомление с документами Большому совету давалась неделя, а затем надо было доложить королю о принятом решении, то есть о том, забирать это дело из парламента Руана или нет. В предпоследний день января с письмом были ознакомлены и Робер Бюлт, и Филипп Кавелье, узник Консьержери, а также его жена, заключенная в тюрьме старого Дома города Руана.
Таким образом, в дело вновь включился Частный совет, и вновь процесс отзывается в Большой совет. Какие же, собственно, обвинения, выдвинутые Кавелье, возымели действие?
Ответ на этот вопрос мы находим в упомянутой в регистрах (протоколах заседаний) Большого совета копии письма, поступившего в Руан ровно через год, 20 января 1550 года (1549 год по старому стилю), о деле «между мэтром Робером Бюлтом, прокурором короля в реформировании фальшивой монеты герцогства Нормандии, отведенного решением о судебной ошибке (
Второй раз события разворачиваются по одному и тому же сценарию — Частный совет изымает дело из Руана и передает в Большой совет, Большой совет возвращает его в парламент Руана. Вновь Филипп и Перетта Кавелье попадают в руки своих врагов, жаждущих положить конец их жалобам.
Но и на сей раз маятник королевского правосудия качнулся в другую сторону. 26 июня 1550 года Большой королевский совет представляет на имя короля заключение на прошение, в очередной раз поданное Филиппом Кавелье и Переттой на имя короля, «о том, чтобы угодно было указанному сеньору забрать их процесс, о котором говорится в прошении»[169]. Курия Большого совета «придерживается мнения, что королю следует соизволить призвать на указанный совет сеньора де Сент-Эньяна, мэтра Робера Бюлта, прокурора реформации фальшивомонетчиков в
