Нормандии, и иных, если надо будет их заслушать по этому прошению. Указанным советом было высказано мнение, что комиссарам указанной фальшивой монеты должно быть запрещено брать на себя судебные решения по данному вопросу».
Возможно, позиции друзей руанских магистратов в Большом совете были уже ослаблены или же совет был обеспокоен излишней активностью следственной комиссии, старавшейся взять на себя судейские функции и окончательно решить проблему.
Неизвестно, сколько еще раз бумаги злосчастных супругов передавались бы из Парижа в Руан и обратно, но вскоре ситуация претерпела качественное изменение. В начале 1552 года Монетная курия получает новые полномочия. Этот институт существовал еще с XIV века. В XVI веке в состав курии входили десять «генералов» (правильнее — генеральных мэтров монет), президент, королевский прокурор и королевский адвокат, но курия являлась всего лишь следственной комиссией, не имевшей права выносить судебные постановления (сентенции). Монетная курия передавала материалы следствия в Парламент, а в случае уголовных преступлений — в Шатле. Но в 1552 году Генрих II возвел это учреждение в ранг суверенной курии, формально поставив ее в один ряд с парламентами, Счетной палатой, Налоговой курией. Теперь это был суверенный кассационный суд, имевший функцию контролировать и судить чиновников монетных дворов и ювелиров, измерять монетную пробу, а также вести дела о фальшивой монете. Парламент выступил с протестами, но в конце концов король настоял на своем, и курия приступила к работе.
Дальнейшая судьба дела Кавелье прослеживается по регистру уголовных дел Монетной курии[170].
Во исполнение королевского письма от 26 июня 1551 года процесс… отзывается в курию генеральства монет в Париже в двухнедельный срок, чтобы вестись там и перевести туда заключенных. Дано в Компьене 18 августа 1552, подписано: Дотон.
Но соответствующая запись появилась в регистрах Монетной курии лишь 18 декабря 1552 года.
Судьба дела Кавелье в 1551 году не совсем ясна, но вполне возможно, что уже в этом году оно было выделено в особое производство, дожидаясь того времени, когда завершится подготовка к началу работы курии.
Итак, решение об отзыве дела из Руана принято 26 июня то ли 1550, то ли 1551 года; в августе 1552 года приняли решение о переносе его в Монетную курию. И только в декабре 1552 года это решение было принято к исполнению. По-видимому, такая задержка была вызвана неизбежной волокитой и неразберихой, сопровождавшей создание нового судебного учреждения. Этим можно объяснить столь длительный срок, затраченный на движение бумаг от Компьена до Руана и Парижа.
Уже 20 декабря на основании прошения, поданного в Монетную курию четой Кавелье, было решено, «согласно постановлению Большого совета об отзыве дела от 18 августа сего года, перевести их в тюрьму Консьержери в Париже». Перевод заключенных был делом достаточно дорогостоящим, и в данном случае расходы на транспортировку возложили на Жана Кеснеля и Роберта Бюлта. Монетной курии было поручено также произвести расследование и разобраться
по поводу угроз, фактов оскорблений и насильственных действий, произведенных в отношении Мартена Гонда, кузена, родственника и ходатая за подследственных, и поставить его под защиту и охрану короля и указанной курии, и да будет запрещено кому бы то ни было вредить указанному Гонду, и оскорблять его жену и семью.
Нетрудно догадаться, что такой поворот дел ничего хорошего не предвещал для Кеснеля и его людей. Не без основания они видели корень зла в Мартене Гонде, без чьей помощи сопротивление заключенных было бы давно сломлено. Роковым обстоятельством для Кеснеля и Бюлта оказалось то, что Гонд нашел выход на Частный королевский совет. К тому же так некстати для них подоспело создание новой курии. Пока дело направлялось в Большой совет, оно каждый раз спускалось на тормозах и возвращалось в Руан, а дома, как известно, и стены помогают. Но теперь, несмотря на все протесты, Монетная курия все-таки была создана и, заполучив дело Кавелье, уже не собиралась выпускать его из своих рук. К тому же и подследственных переводили из Руана в Париж. Единственным выходом было надавить на Мартена Гонда, без него Кавелье оказался бы бессилен.
Все же не совсем понятно, почему между августовским постановлением курии и его занесением в регистр прошло почти полгода. Когда решалась судьба Кавелье и когда он был переведен в Париж — в августе — сентябре или все-таки в декабре? Последнее постановление из этой же подшивки оставляет эти вопросы без ответа.
Постановлением той же курии от последнего дня августа сего года (и) заключением королевского генерального прокурора в этой курии, указанному прокурору будет дано поручение доставить заключенного в том состоянии, в каком он есть, в тюрьму Консьержери в Париже на средства указанного Кавелье.
Это означало, что Кавелье и Гонд спешили выбраться из Нормандии. Конечно, заставить своих противников оплатить перевод арестантов было бы весьма эффектным актом. Но это могло занять много времени и к тому же, судя по формулировке, с подследственными что-то было не в порядке (возможно,
