Полегче на душе стало у Ярушки. Поднялись они, и собрались было в путь дорогу, но вдруг что-то мелькнуло меж деревьев. Царевна вздрогнула, правда, сразу же успокоилась, из-за ели показалась белая борода Курюм Курюмыча. Выглянул тот, поманил красавицу. Яра забежала за дерево и бросилась к старичку:
- Спасибо, дедушка, спасибо… - лепетала она.
- Ну, будет тебе, Ярушка.
- Исполнила я завет твой.
- Знаю, девица, - усмехнулся старик, - даже больше, чем надо было. Тебе чего велели-то? Поцеловать, а ты?
Закраснелась тогда царевна, засмущалась.
- Ладно, ладно, голубушка. Любит он тебя, а ты его – это главное.
- Эх, Курюм Курюмыч, - вздохнула она, - куда бы нам теперь податься?
- Знаю я одно местечко заветное. Давно хотел туда отправиться, старость свою провести. Там тихо, леса вокруг, реки, горы. Поутру роса звенит на стеблях аки бубенцы серебряные, грибы-ягоды, куда ни глянь, звери бродят ласковые. И вас могу с собой взять, давно хотел семью, хоть внуков понянчу.
Так и поступили. Отправились влюбленные за духом природным, ушли далеко. И живут душа в душу, бед не знают. Любят друг друга, детишек растят. Отныне нет царевны и раба, отныне есть только Яра и Батулай.
Как кикимора Мавра счастья искала
Жила в глубоком болоте кикимора Мавра, тоскливо ей было. Многие подружки в деревне обосновались в теплых избах на чердаках али в подполах; хулиганили, беспорядки творили, в общем, разгульный образ жизни вели, а Мавра все квасилась в зеленой жиже да с жабами разговаривала, только те не отвечали ей. И возраст уже подпирал, пора бы мужа найти, все ж Мавре в этом году двадцать пять стукнуло.
Еще с неделю погоревала кикимора и решила покинуть родное болото, захотела к людям. А вдруг, впустит кто? Мавра хорошая была, в отличие от других, беды не творила, добротой характера отличалась, поэтому мечталось ей поселиться в какой-нибудь тепленькой избе с детьми малыми, чтобы играть с ними по вечерам, а ночью шали вязать или пряжу прясть у окошка. Глядишь и какого домового бы встретила, полюбили бы друг друга.
Нарядилась кикимора в длинное платье, которое сама связала из водорослей и кувшинок, красивый наряд получился: зеленый подол по земле стелется, кувшинки на плечах красуются, рукава изящно от ветра покачиваются. Фигурой-то природа-матушка Мавру не обидела, имела она талию тонкую, бедра ни узкие, ни широкие. Голова хоть и растрепанная, зато волос густющий, ну и пусть отдавал зеленью, черты лица аккуратные, а что самое главное, бородавок на теле не росло, тогда, как у прочих кикимор курице клюнуть негде было, не лица, а пни с маслятами.
Но, несмотря на добротность, не везло ей. Повстречала она как-то раз банника, забрел тот в лес после веселой ночи и заплутал, а Мавра пожалела несчастного и оставила заночевать у себя, так этот рукоблуд взялся приставать к кикиморе, да так рьяно, что чуть не совершил злодеянье и не попортил болотную красавицу. Кикимора тогда закричала, что было мочи, прибежали водяные и черти местные, схватили баламута, да пинками гнали до самого дому, вернее, бани. Не сложилось дружбы с банником. Был у нее на памяти и один из лесных – Аука. Вроде бодрый дух, ни зимой, ни летом не спал, все колобродил, только так голову Мавре заморочил, что еле она ноги от него унесла. А после третьего ухажера в лице черта лысого, вообще разуверилась
