тьма,Иль ночь в туманы облеченна.Прозрачной посреди оградыЗрю тел горящих мириады,Лиется пламени рекаВ неизмеримое пространство.Там Промысла престол и царство;Я зрю, – могущая рукаВращает быстрыя светилы.Но дух Создателя и силы,И огнь премудрости Святой,И дар величества, от векаОтличный светом, красотой,В душе сияет человека.Сия Миров горяща бездна,Полна светилами твердь звезднаГде твой воздвигнут Боже трон!Глаголет дню, вещает ночиО безпредельной власти, мочиИ печатлеет Твой закон.В сиянии и блеcке многомКак червь, как прах – ни что пред Богом.Одним воззрением очесБезчисленны изчезнут Миры,И звезды ниспадут с Небес;Как благодати чужды, сиры.Где взял я чувствие такое,Что не могу пребыть в покоеМысль движу, силю дух – ищу,С былинки к Солнцу кину взоры,Со дна морей лечу на горы;Паду, взношуся, трепещу!Богатства роскоши, блаженствоМне кажет мало совершенства,Не услаждает взор и слух.Какое чувство любопытноСверьх воли похищает дух,Кто дал стремление несытно?Начто искуство превосходноТворца постигнуть людям сродно,О Пастырь, не зову к тебе:Где он? – Где есть к нему дорога?Он – Я – Тот образ светлый БогаНе гаснет и страстей в борьбе.Витийства прения напрасныГласят о Боге буквы ясны,Несгладит с сердца их злой дух!На что мне возлетать высоко,Когда прекроткой веры слухДуши смиренно кажет око.Ума стремленье здесь безплодно;Лишь чувство духа превосходноНа веры пламенной крылахЗрит Божество и постигает,В пучину благости вникаетТого, чей слышен глас в громах.Он милосердия рукоюОчам, покрытым темнотою,Отверз высоких тайн чертог;Времен являя скоротечность,Вознес меня туда, где вечность,Где смерти нет, где жизнь, где Бог…[I, 1–5]Что нам огромны Мириады,Что светлы в Небесах лампады,В них Божий перст – Его рука;Не там не там Создатель дышет,Не там свой образ светлый пишет,Не там Его щедрот река.Очам гласят Небес светилы,Но творчий дух, Небесны силы,И огнь премудрости святой;И дар величества от векаОтличен светом, красотойВ душе сияет человека.Я Богом искра воспаленна,Я Бог – Я малая вселенна,Мне чужд ничтожества закон!Теченье времяни безмерноМой дух протечь обязан верно,И тамо сесть, где Божий трон.Я мню, сужду, творю свободно,Я существую превосходноИ в ряд с творением нейду;Небесной славлюсь красотою,Поставлен с Ангелы в чреду,Делюсь от чувственных чертою.Я духом вечности планета,Мое сияние – луч светаНеможет ведать темноты.Мое желание не сытноЗрит все, что может быть открыто;Кто воскриляет, коль не Ты!Кто может влечь меня в надзвездны,Кто низвергает в Ада бездны,Кто дал уму как ветр криле?Как зрю веществ вины безвестны,Как мню о благе и о зле;Как мне понятен чин Небесный?Какою силой раздробляю,Соображу, совокупляю;Причины тварей бытия? Как в вечность погружены годы,И как несущи в мире родыВ одно сливает мысль моя.Кто мной в полете управляет,Кто ум на холмы устремляет,Кто чувства обуздает власть;Какой влияние денницыСвершать непреткновенно часть,Кто славит в быстроте границы?Мой дух высокопарный, смелый,Имеет в подвиге пределы,Не льзя разплесть всех таинств вервь!В себе я образ твой вмещаю,Тобой себя я освящаю,Но что пред Божеством я? – Червь.Когда Тебя постичь дерзаю,Разсеюсь в числах – исчезаюИ горды мысли обращу,Святых недоступая тронаЯ Бога в сердце отыщу,Средь веры чистой и закона.Как разум наш ровнять с Тобою,Что постиженья дар с судьбою?Что луч высокаго ума?Что сила мысли быстротечнойС премудростью Твоею вечной?Как блеск – как лунный свет – как тьма!Начально существо, простое,Без числ, без мер, одно святое,Создавше в чине естествоКто может взор Тобой насытитьНепостижимо Божество?Как тайны сметь Твои похитить!Пространства Царь без меры сущий,Конца, начала не имущий,Вина движенья, бытия;Кто Хаоса облек ничтожность,В великолепие огромность,Кто перстом обращает вся.Всеместный дух безлетен, вечен,Премудр и благ и безконечен;От Мира отогнавший тьму.С Небес гремящий в гневе строгом,Кого нельзя понять уму,Кого все величают Богом!(Новости. 1799. Июль. С. 195–209)Дочитали до конца? Обе редакции? Спасибо от имени графа! Согласитесь, коллега, что совсем не плохо. Мне особенно понравилась «физико-теологическая» строфа о миллионах солнц (дань ломоносовской традиции[93]), а также строфа в первой редакции о саде природы, в которой упоминаются «и лев и крот и кит ужасный» (я, кстати сказать, заметил, что Хвостов любил кротов: они у него часто ползают по стихотворениям[94]; но главное – какой широкий космологический диапазон был у Дмитрия Ивановича: не только песчинка и солнца, червь и Бог, но еще и подводные и подземные обитатели!). Ну и, конечно, последняя строфа первой редакции хвостовской оды ни в чем не уступает первой строфе державинской:
О Ты, пространством бесконечный,Живый в движеньи вещества,Теченьем времени превечный,Без лиц, в трех лицах Божества,Дух всюду сущий и единый,Кому нет места и причины,Кого никто постичь не мог,Кто все Собою наполняет,Объемлет, зиждет, сохраняет,Кого мы нарицаем – Бог!Как же отнесся к хвостовской оде Гаврила Романович? Следуя пылкости своего нрава. Биограф Хвостова писал, что Державин готов был жаловаться царю на Хвостова за «дерзость и литературное ворство», но потом раздумал [Колбасин: 152]. Видимо, Хвостов послал ему свою оду и ждал от него благодарности и похвал. Ответом же стала злая и остроумная эпиграмма «На Самхвалова»:
