колдовской ритуал, открывающий доступ к подземелью, а также само подземелье.
Давайте начнем с ведьмы, собак и огнива из сказки Андерсена. В «Страшных немецких сказках» мы ознакомились со списком хранителей кладов из народных преданий. Он настолько внушителен, что проще перечислить тех, кто клады не охраняет. Ведьмы. Да и колдуны не входят в число рьяных охранников, если только они не умерли и не озабочены припрятанными при жизни сокровищами. Может, поэтому ведьма и колдун сыграли роль заказчика?
Воля звезд, избравших Аладдина, в европейских сказках не действует. Заказчик выбирает исполнителя из сугубо меркантильных соображений – сам он боится лезть вниз. Ведьма братьев Гримм уверяет, что уронила свечу в колодец. Делать в колодце нечего – сокровища там не хранятся. Наверное, ведьма не врет. На путешествие в другой мир спуск в колодец не тянет, равно как и влезание в дупло дерева у Андерсена. При желании можно счесть ведьму и колдуна проводниками в царство мертвых и даже руководителями обряда, но, думаю, их роль формальна, поэтому они ведут себя неестественно – провоцируют ссору и быстро исчезают. Просто наверху должен кто-нибудь быть, пока герой сидит под землей. Угольщик из немецкой сказки – единственный, чей заказ выполнен. Но он умер, обретя долгожданную свечу.
Черные собаки наряду с черными кошками – традиционные хранители кладов по всей Европе. Все детали, касающиеся собак, кроме их глаз, Андерсен почерпнул из датских быличек о кладах.
Голштинец, пришедший в местечко Саллингхерред, копал яму, ориентируясь на горящий внизу огонек, пока не наткнулся на медный котел, полный золота. На золоте возлежал крупный черный пудель с кольцом вокруг шеи. Кладоискатель осторожно поднял собаку и переложил ее на свое дырявое пальто, расстеленное на земле. Набив карманы монетами, голштинец расплатился с помогавшими ему крестьянами и отбыл на родину. Черный пес вскоре очнулся и, нащупав под собой тряпку вместо золота, принялся бегать по окрестностям и горестно завывать.
Три жителя прихода Буур отправились с кирками и лопатами к соседней горе, в которой, по слухам, хранились сокровища тролля. Тролль не возражал против увлечения кладами, но, будучи страстным поклонником тишины, выдвинул условие: те, кто придет в гору, не должны издавать ни звука. Крестьяне молча вырыли туннель, молча ввалились в каменные покои, где стоял котел с золотыми монетами, молча стащили с него собаку и водрузили ее на куртку. Но вот беда – на куртке имел обыкновение почивать кот – любимец ее владельца, и она пропиталась кошачьим запахом. Собака повела носом и оскалила зубы. Хозяин кота понял свою ошибку и решил вынуть куртку из-под обеспокоенного пса. Но не тут-то было! Улегшись на куртку, собака сделалась неподъемной. Бедняга дергал куртку за полы, а собака недовольно ворчала. В таких случаях в Скандинавии принято действовать по принципу «Репки». Второй крестьянин схватился за своего товарища, третий схватился за второго, а за третьего схватился четвертый. Общими усилиями удалось сдвинуть куртку с места. Вдруг третий сообразил, что четвертого с ними не было, и истошно завопил. Золото, собака, покои исчезли, а крестьяне очутились у подножия горы с обрывком куртки.
Сейчас невозможно сказать, откуда берет начало обычай укладывать псов-охранников на человеческую одежду. Наверное, таким способом черную собаку приобщают к миру живых, внося покой в ее душу. Сама собака – мертвец. Призраки умерших людей носятся по Скандинавии под видом демонических псов. Хрестоматийную историю о черном псе рассказала Лагерлёф в «Записках ребенка».
После смерти одного грубоватого фермера во двор его усадьбы прибежала большущая черная собака с огненно-красной пастью. Она просилась в дом, топталась на крыльце, тявкала и подвывала, но никто не осмелился ее впустить. Побледневшая вдова пришла на кухню, где собралась вся челядь, и начала стыдить трясущихся от страха мужчин. Тогда старший работник взял печные щипцы, выхватил из топки горящую головню, приоткрыл дверь и ткнул головню в собачью морду. Пес обиженно взвыл, развернулся и помчался прочь, разбрасывая вокруг себя искры. А как бы он среагировал на выкинутую за дверь куртку покойного хозяина?
Свеча и огниво могли попасть в сказки типа 562 из арсенала восточного мага, охотящегося за сокровищами. Свеча могла зародиться и из огоньков, отмечающих в ночной тьме места, где лежат сокровища. В «Аладдине» находящаяся в саду лампа тоже зажжена. В лампах и бутылках обычно замурованы джинны, свеча же применяется для вызывания духов, например во время гадания перед зеркалом. По сведениям Афанасьева, лужичане и чехи советуют бросать огниво на то место, где горит огонек, сигнализирующий о кладе, и думают, что в таком случае подземные богатства не уйдут из рук кладоискателя.
Огниво помогает в колдовстве и защищает от него. По немецким поверьям, если бросить в оборотня огниво, чары рассеются, а колдун или ведьма предстанут в своем настоящем виде. Из освященного огнива высекают огонь, поджигают трут, насаживают его на стрелу и выстреливают из лука в неуязвимого для оружия волшебника, который сразу же падает мертвый (Круг Земной, Сага о Магнусе Слепом и Харальде Гилли, 11). В хлевах держат огниво, предохраняя домашний скот от болезней и порчи; огниво, положенное в колыбель младенца, защищает его от злого очарования.
В русских сказках огниво – важнейшее средство для вызова помощника. В сказке «Елена Премудрая» герой ударяет в кремень огнивом, высекает огонек и прижигает ковыль-траву – прилетает сизокрылый орел или пускает огонек в синее море – приплывает щука-рыба огромная. В сказке «По колена ноги в золоте, по локоть руки в серебре» герой ударяет огнивом о кремень – тотчас выскакивают топор и дубинка (в другом варианте – молодец) и, как водится, строят дворец. В белорусской сказке герой находит в лесной избушке кисет, в котором нет табаку, но есть «кремешок и мысатик». «Сиканул он мысатиком по кремешку – выскакивают двенадцать молодцов».
