— Солиана здесь? — спросил Тор, высвобождаясь из объятий. Но пока он вполне намеренно не выпускал ее руку.
Арабелла была его Паладином, а поэтому жаждала находиться рядом с ним. Он знал, что не следует сразу же рассказывать ей обо всех своих печалях, действовать резко и не позволять ей демонстрировать свою любовь.
— Нет, — ответила отшельница. — Я давно ее не видела.
Они вместе углубились в Великий Лес, направляясь к Сердцу Лесов. Тор чувствовал, как оно притягивает его. Он даже слышал возбужденное пение Небесных Огней, которые звали его к себе.
— Мне нужно столько тебе рассказать, — проговорил Тор.
— Ты похудел. Расскажешь все за трапезой, — Арабелла показала на выставленную на земле еду.
Они уселись под одним из огромных деревьев и вместе перекусили.
— Орлак уже здесь, — объявил он.
Арабелла прекратила есть и уставилась на него. Она решила не прерывать Тора — для него было важно рассказать ей все, что требовалось.
— Продолжай, — шепотом попросила она.
Тор рассказал ей про Адонго и его краткое послание, а также о том, к каким выводам пришли они с Клутом. Арабелла мгновенно испугалась за Лаурин. Она поняла, что быстро приближается время Паладинов — последней битвы, о которой они говорили на протяжении веков.
Праведная отшельница видела, что Тор сбит с толку и расстроен, и ей не хотелось добавлять собственный страх к бурлящему котлу его мыслей.
— Что мы будем делать?
— Ждать Клута. Все решим после его возвращения. Ты знаешь, почему я сейчас вернулся, Арабелла?
Она покачала головой.
— Расскажи мне о Рубине.
Она нахмурилась и, казалось, пребывала в замешательстве.
— О каком Рубине? Кто это?
Тор удивился. Почему-то он ожидал, что отшельница вздохнет с облегчением и все ему расскажет, но, похоже, Сердце Лесов хранило свои секреты… Иногда — и от своих.
— Рубин — это мой сын.
Судя по выражению лица, Арабелла была поставлена в тупик.
— Я не понимаю, — сказала она. — Твоего сына зовут Гидеон.
— Это так, но недавно я узнал, что в тот день в Сердце Лесов родился еще и третий ребенок. Элисса родила слабенького мальчика. Это знала только Соррель и, как я понимаю, Дармуд Корил. Но я полагал, что и ты это обнаружила…
Она покачала головой. Арабелла выглядела шокированной, а потом у нее на лице появилось изумление. Она отложила фрукт, который жевала.
— Третий ребенок. Троица?
Тор кивнул. Арабелла заплакала, обняла его и разрыдалась еще сильнее. Он присоединился к ней. Но Тор не мог сказать, плачет ли он из-за Рубина или, что более вероятно, из-за потерянной дочери. Потом пришлось сообщить все, что узнал с момента их последней встречи, включая смерть Соррель. Последняя новость вызвала у нее грусть.
— Наверняка эта старушка умела хранить секреты, — признала Арабелла. — Ты, конечно, знал ее мужа. Думаю, они очень подходили друг к другу.
Тор кивнул.
— Они все делали, пытаясь исправить зло. Купили украденного ребенка и сохранили его личность в тайне. Я считаю, что, узнав о том, кто он, они пришли в ужас. Я до сих пор не знаю, сколько лет было старому Меркуду и Соррель, но, полагаю, несколько столетий.
Арабелла кивнула в задумчивости, вспоминая день возвращения Тора в Сердце Лесов вместе с собственным трупом.
— Он умер, когда ты вышел из его тела, чтобы вернуться в собственное. Когда я взглянула на то место, где он лежал, то увидела, что он превратился в пыль. По Сердцу Лесов пролетел легкий ветерок, словно посланный богами. Ветерок развеял пыль, — сказала она.
— Это случилось и с Соррель. Мы держали ее за руки, пока она рассказывала про Рубина. Но как только она умерла, то превратилась лишь в горстку пыли. Сколько же лет они провели в этом трудном поиске?
— А ты, Тор?
Он посмотрел на нее и слегка покачал головой, показывая Арабелле, что не понял вопроса.
— Кто ты?
Он легко улыбнулся.
— Кто знает? — грустно произнес он. — Я считал себя сыном простого деревенского писаря. Я знаю только, что Джион и Аилса Гинт — мои родители… Это единственные родители, которых я когда-либо знал, но я так и не выяснил, кто мои настоящие мать и отец. Не думаю, что когда-либо выясню. Они погибли в огне. До сего дня я не представляю, есть ли у меня братья и сестры.
— А как так получилось, что ты оказался в деревне у Гинтов?
— Надо мной сжалилась путешественница. Никто из жителей деревни, в которой я родился, не мог позволить себе взять в дом еще одного ребенка. А она взяла меня с собой, но постоянно странствовала и не могла воспитывать сына.
Когда женщина остановилась в гостинице в Пустотной Топи, Аилса Гинт, моя мать, просто не могла не взять меня к себе.
Он пожал плечами. Ему все еще было больно — ведь Джион и Аилса не настоящие его родители.
— А своих детей у них не было?
Тор покачал головой:
— Моя мать оказалась бесплодной. Это одна из причин, почему они так быстро согласились. Хотя странно, — Тор запустил пальцы в волосы и расчесал их, словно гребнем. — Я часто рисовал картинки с изображением своей семьи. Мои родители всегда удивлялись, что я рисовал четырех человек.
— Сестру, как я предполагаю? — улыбнулась Арабелла.
— Нет, старшего брата. И он всегда выглядел угрожающе на моих рисунках.
— Что ты имеешь в виду?
— О-о, мне трудно объяснить. Это было так много лет назад. Я всегда рисовал его как бы отдельно от нас троих, как можно дальше. И он всегда выглядел на моих рисунках разозленным.
— Как ты думаешь, что это означает?
— Если честно, не знаю. Я был ребенком. Возможно, мне отчаянно хотелось иметь брата. Я на самом деле не знаю, Арабелла.
Тору было не совсем удобно делиться этими воспоминаниями и погружаться в прошлое. Раньше он много думал о брате, который появлялся на рисунках, но давно его не вспоминал, да и вообще предпочитал не ворошить прошлое.
Арабелла, очевидно, почувствовала это.
— А женщина?
— Ты имеешь в виду путешественницу?
Она кивнула.
— Никто не знает. Я больше никогда про нее не слышал. Я также удивился, узнав, что мои родители не задали никаких вопросов. Но я думаю, что они так отчаянно хотели ребенка, что их совершенно не волновало, откуда он появился. Тем более, они получили меня без всяких формальностей.
— Это тебя волнует, Тор?
— Нет. Все уже в прошлом.
— Ты не понял, что я имела в виду, — сказала Арабелла и взяла его руку. — Тебе никогда не приходило в голову, что есть нечто общее между Орлаком и тобой?