и V вв. до Рождества Христова обосновавшееся в Каппадокии племя мосхов-мушков, а также родственные им мосхины и мосинокки были завоеваны Дарием I. При Ксерксе (486–465 до Р. Х. ) они вошли в состав персидского войска, «имея в руках короткие дротики с длинными наконечниками и деревянные шлемы на голове». Уже в ту пору начался процесс слияния мосхов с другими племенами, в частности, с капподокийцами (то есть с лидийцами и индийцами, потомками хеттов). Мы знаем также племя масса- гетов – произошедшее, вероятно, от смешения мосхов и хеттов. Затем все они, теснимые могущественными ассирийцами, начали в поисках пригодных для жизни земель двигаться на север, к Черноморскому побережью Кавказа, к устьям рек Танаис (Дон) и Борисфен (Днепр).
Обратите внимание, что местные, негреческие названия крупных рек в Приазовье и Причерноморье – Дон, Донец, Днепр, Десна, Днестр, Дунай – однокоренные и имеют в своем основании авестийское слово «дану», означающее «поток». От слова «дану» происходит также древнерусское слово «дно» в первоначальном значении «глубокий» (сравните с общеславянским «дъвно», употребляющимся также в значении «давний»).
Древние арии точно так же, как славяне, включали в название реки ее свойства – и довольно точно. Например, Дне
Но вернемся к мосхам. От побережья Азовского и Черного морей, пишет Рейтенфельс, они, «двигаясь преимущественно по следам гомеритов» (то есть потомков Гомера или Гомара, сына Иафета), постепенно расселились по всей территории, которую впоследствии занимала Древняя Русь. Они завоевали обширнейшее Сарматское государство, образованное потомками библейских Магога и Фувала и частью гомеритов. С этих пор, считает Рейтенфельс, «имя мосхов, сохранившееся в названии одного древнейшего божества (Мокоши. –
Слово «мокша», которое Рейтенфельс считает произошедшим от «имени мосхов», является одним из древнейших человеческих слов. Это не только название мордовского субэтноса. На санскрите – это одно из понятий древнеиндийской философии, высшая цель человеческих стремлений, состояние «освобождения» от бедствий эмпирического существования с его бесконечными перевоплощениями.
Упомянутая же историком богиня Мокошь в славянском языческом пантеоне – жена или женское соответствие громовержца Перуна. Деревянное изваяние Мокоши, как и идол Перуна, воздвигалось на вершине холма. Вероятно, стояло оно и на вершине Боровицкого холма (поскольку первые деревянные кремлевские укрепления археологи датируют X веком), а после 988 года, подобно киевским идолам, было сброшено в реку. По данным северорусской этнографии, Мокошь представлялась женщиной с большой головой и длинными руками, прядущей по ночам в избе. Поверья запрещают оставлять кудель, а «то Мокошь опрядет». Возможно, Мокоши, как-то связанной с прядением (ср. с индоевропейским *mokos – «прядение»), своим происхождением обязан позднейший русский мифологический персонаж Середа: считалась, что она помогала ткать и белить холсты, наказывала тех, кто работал в среду. На распространение культа и общеславянский характер Мокоши указывает словенская сказка о колдунье Mokoska, западно-славянские топонимы типа Mokosin vrch («Мокошин верх»), полабского Mukus, Mukes, старолужицкого Mococize и др. Мокошью называется один из притоков реки Оки.
Отмеченная Рейтенфельсом лингвистическая близость слов мокша, Мокошь, Москва, а также западнославянских Mokoska, Mukes, Mococize словам Мосох (Мешех), Мосха, мосх, мосхин, мосинокк, массагет несомненна. О том, насколько значительным было влияние мосхов на жизнь Европы уже во II в. до Рождества Христова, говорит, например, тот факт, что одного из известных древнегреческих поэтов и грамматиков звали Мосхом. У A. C. Пушкина есть вольный перевод из Мосха – стихотворение «Земля и море» (1821). Поэт родился приблизительно в 150 г. до Р. Х. в Сиракузах на Сицилии, где подобных имен не водилось: видимо, был назван, как это часто в ту пору случалось, «по признаку национальности». История Церкви знает блаженного Иоанна Мосха (VI век), автора «Луга духовного», борца с ересью монофизитов. Выдающийся историк древности Геродот (ок. 484–425 до Р. Х. ) тоже был близок к мосхам, потому что в его жилах текла кровь карийцев, потомков хеттов.
А вообще сопредельным народам мосхи становились известны под разными именами, в том числе называли их сарматами и скифами, когда они перемешались с этими индоевропейскими народами. Рейтенфельс полагает, опираясь на утверждения Плиния, Тацита и Страбона, что благодаря сарматам мосхи приобрели еще два самых известных сегодня их названия – русские и славяне. Имя «русский» созвучно имени сарматских племен рутен, россов, роксан и роксолан, а «славянин» происходит от общеславянского slava, которому по индоевропейскому корню родственны авестийское sravah – изречение, слово; литовское slove – хвала, честь, slavinti – почитать, славить; латышское slave – молва, слава.
О родстве скифо-сармат и восточных славян писали и до Рейтенфельса, и после него. Известно, что скифы и сарматы жили в тех местах, где впоследствии жили восточные славяне, справляли, как и мы, «сороковины» по умершим и в названиях их племен присутствовал видоизменяющийся корень «рос». Но о родстве можно было говорить лишь предположительно, пока в XX в. не были произведены масштабные раскопки в древних скифских курганах Северного Причерноморья. Тамара Тэлбот Райс, урождённая Абельсон (1904–1993), эмигрировавшая из России в 1917 г., писала в книге «Скифы: строители степных пирамид»: «И хотя сами они (скифы. –
