нет никакой необходимости искать на землях, принадлежавших мосхам, но еще не входящих в состав Московского государства, этнических русских или даже славян, поскольку мосхи были древнее и тех, и других, а идентифицировать современные Рейтенфельсу народы с мосхами, скифами, сарматами и готами не представлялось никакой возможности. Россия времен царя Алексея Михайловича наследовала в этом смысле Мосхе и Россу, по мнению Рейтенфельса: «В настоящее время все племена, подчиненные московскому царю, носят без различия одно общее название русских или московитов, отличаясь одно от другого разве лишь языком, верою и нравами».
Допустим, здесь Рейтенфельс не совсем прав, потому что иностранные авторы других книг о Московской Руси подчеркивали государствообразующий характер русского народа, русского языка и православной веры. Но вот что характерно: в XVII в. русских считали первым и древнейшим народом среди славян не какие-нибудь шовинисты-московиты, а весьма отрицательно относившиеся к внешней и внутренней политике России иностранцы П. Петрей, А. Мейерберг, С. Коллинс, Я. Рейтенфельс! Они и никто другой обосновали право России на
В связи с этим вот что хотелось бы заметить: иногда в спорах с украинскими националистами, которые говорят нам, что мы, дескать, не русские и в Московском государстве русскими не назывались, а назывались московитами, сиречь москалями, мы начинаем отстаивать точку зрения, что всегда были именно русскими. Что ж, мы имеем на это все основания. Так, например, упомянутый австрийский посол А. Мейерберг писал в 1662 г.: «… много уже лет эта страна называется обыкновенно Московией, а жители ее общим для них в свете именем «москвитян»; но, не зная этого нового названия или пренебрегая им, они сами всегда зовут себя древним именем «русских»…». Однако, независимо от того, правильна ли теория Петрея и Рейтенфельса о происхождении москвитян от легендарных мосхов, существование последних (и россов, кстати, тоже) зафиксировано в самых разных исторических источниках древности. Мосхи, скорее всего, действительно владели землями, ставшими впоследствии российскими (что подтверждается названием реки и города Москва, города Моршанск, мордовской народности мокша, языческого божества и реки Мокошь и т. д.), и я не вижу причин, почему надо отказываться от древнего и славного имени московитов. Москва породила Московскую Русь, а Московская Русь – великую Россию. Украинцы XVII века (а еще раньше – поляки) почитали за честь кровное родство с «москалями». (Правда, Ян Длугош настаивал на своем «первородстве», заявляя, что легендарный Рус, праотец русских, был сыном Леха, праотца поляков, «а не братом, как утверждают некоторые»). Вслед за Блоком, написавшим: «Да, скифы мы!», мы можем без всякой оглядки говорить: «Да, московиты мы!» Москали! Независимо от того, придерживаемся мы «мосохской теории» или нет. Точнее, нам следует отвечать, когда нас спрашивают, русские мы или московиты, что
Не буду сейчас подвергать детальному разбору теорию «русских древностей», восходящую к Льву Диакону и «Повести временных лет» и развитую баварскими хронистами, Сабелликусом, Вапповским, Магнусом, Постелло, Длугошем, Стрыйковским, Моземаном-Фаброниусом, Петреем, Густынскым летописцем, Иннокентием (Гизелем) и Рейтенфельсом. И не потому, что в нее не верю, а потому, что считаю, что в этом случае необходим не только исторический анализ, но и сравнительный анализ языков и письменных источников образовавших нацию древних народов. Занявшись им сейчас, я бы просто-напросто превратил эту главу в объемную книгу. А мне хотелось бы затронуть и другие темы. Я обязательно прибегну к сравнительному лингвистическому анализу в других главах, но в доступном мне объеме, поскольку всё же являюсь только писателем, а не профессиональным лингвистом. А для лингвистов это вполне выполнимая задача – пожалуйста, присоединяйтесь! Ведь близость древнерусскому и даже современному русскому языку языков скифов, сармат, готов, древних пруссов и древних литовцев ими давно уже доказана, как, впрочем, и близость к русскому авестийского и древнеиндийского языков. Причем доказана, как ни удивительно, на чисто русских примерах. Ну что может быть более русским, чем квас, лапти и щи? Даже выражение такое есть – «квасной патриотизм», принадлежащее, кажется, князю Петру Вяземскому. Имеется в виду патриотизм местечковый, ограниченный, декоративный, свойственный русским, ведь квас употребляется только в России. Но так ли это на самом деле? «Квас», оказывается, — очень древнее слово. Оно восходит к древнеиндийскому к?аі?аз – отвар, от этого же индоевропейского корня происходят готское Ь?аіК)ап – пениться, общеславянское кузпоіі – киснуть и т. п. Удивительно: из одного древнего языка мы узнаем, что квас – это отвар, из другого, что он – пенистый, из третьего, что – кислый… Выходит, квас – это древнейший безалкогольный напиток, изобретенный, очевидно, еще в то время, когда
индоевропейцы составляли одно племя. Выражение «квасной патриотизм» должно на самом деле означать патриотизм глубинный, всеобъемлющий, универсальный, далекий от мелкого национального чванства. Предположим, если бы Евросоюз захотел бы иметь какой-нибудь «общеевропейский безалкогольный напиток», то ничего более подходящего, чем квас, учитывая индоевропейскую этимологию слова, он бы не нашел.
Но квас – как слово и напиток – сохранился только у нас, «неевропейцев».
Говорят еще в уничижительном смысле: «лапотная Россия», «лаптем щи хлебать». Имеются в виду наша нищета, «бескультурие». Но слово «лапти», как и «квас» – тоже древнейшего индоевропейского происхождения. Оно, как можно догадаться, является производным от «лапы» (lopa) — ступни или ладони. Примерно так же слово звучало у готов: lofa – ладонь; по-литовски lора означает лапу собаки. В русском языке это индоевропейское слово сохранилось в исконном значении, как и «лапти» – нечто, одеваемое на «лапу» (окончание –ti характерно для древнеиндийского). Стало быть, «лапотный» никак не может означать «некультурный», напротив – это «древний, традиционный».
Со щами тоже не так все просто. Оказывается, «щи» (они же «шти») тоже пришли к нам из мглы далеких времен. «Щи» или «шти» – это легендарная древнеславянская «сыть» (корм, пища), по индоевропейскому корню родственная древнеиндийскому supas – хлебать, пить, латышскому sukt – сосать, латинскому sugo – сосать и sukus – сок. Уже из этимологии слова видно, что наш, выходящий за правила хорошего тона обычай громко хлебать, «всасывать»
