мнение до сведения царя: «Лучше в[ашему] ц[арскому] в[еличеству] правда принести, нежели молчать». И он был, конечно, прав.
Вскоре Иов, митрополит Новгородский, обеспокоенный распоряжениями инженера-протестанта, директора Олонецких заводов, и его предложениями царю, обращается к непосредственному начальнику Геннинга, адмиралу Апраксину, с просьбой о защите интересов церкви и вверенного ему [Иову] духовенства. «Смиренный Иов, митрополит, от души усердствует» – так писал он в своем обращении к «благочестивейшему и велелепнейшему господину, господину светлейшему адмиралу, христовы же церкви истинному защитнику и нам в дусе святем любезному сыну и искреннему благодетелю, сиятельнейшему графу Федору Матвеевичу» в следующем, 1715 году, 25 октября[299]. Защитник феодальных прав церкви, смиренный митрополит вынужден был, по его словам, обратиться к графу Апраксину, будучи «стужаем» мольбами и страданиями своей паствы, «безмерными слезами обидимых от олонецкого коменданта Геннина того уезда бедных церковных причетников». Служители врученной его попечению епархии имели к тому большие основания, ибо «не точию дьячки и пономари и их дети в плотники и во всякие земские изделия, но и священники с ними ж в ряд непременно от оного Геннина вземлемы, и за караулами держимы, и в заводских несносных работах многовременно томимы, и жестоко оскорбляемы суть». Мы видели из доношений Геннинга, для каких должностей предназначал он на заводах грамотных детей духовенства. Только для привыкших к тунеядству, гулянью, дракам [– только для таких] молодых людей заводские «многовременные» работы были «несносны». Иов не мог равнодушно «слышати и видети» «оных бедных церковников горьких слез и стужений непрестанных». Геннинг же, наоборот, был суров и неумолим к слезам тунеядцев и глух к мольбам их защитника. Директор-инженер и митрополит не понимали друг друга, несмотря на неоднократные просьбы Иова «чрез писания у него, коменданта». Митрополит так объяснил непонимание его иноземцем: «Ибо яко же церкви святей совокупления, тако и нам, служителем тоя, благотворения никакого же в нем обретается». Справедливость требует напомнить, что тот же иноземец-директор не одно доношение послал самому Петру с просьбами облегчить всякими мерами [положение] подчиненных ему заводских крестьян, и в частности освободить их от ничем не оправдываемых поборов в пользу епископской казны и защитить их от митрополичьих хищных вотчинных властей. По-видимому, Геннинг был больше склонен оказывать «благотворения» не церковникам, а находившимся под его управлением заводским крестьянам. Поэтому митрополит, тонкий и искусный защитник церковных интересов, «из глубины сердца» просил и молил «христоподражательное милосердие» адмирала о защите: «Помилуйте от сицевого инославного[300] предреченного иноземца Геннина, охраните православную христову церковь и служителей тоя, дабы оные от его несносных им тягостей конечно врознь не разбрелись и царская и вашего благородства богомолия не оскудевали». За такую защиту и помощь против иноземца митрополит обещал графу-адмиралу «возмездие стогубное и тмочисленное, в небесных восприятие и всякое благополучие» [301].
Адмиралу Апраксину трудно было стать открыто на сторону митрополита, так как инженер Геннинг с деловыми рапортами о нуждах своего завода обращался непосредственно к царю. А Петр весьма высоко ценил мнения Геннинга, внимательно прочитывал его донесения и всегда принимал к сведению его доводы. Вот, например, ответ Петра на одно из подобных его доношений: «Г[осподин] ген[ерал-]маиор. Писма ваши до нас исправно дошли, и, о чем вы писали, на те дела резолюция учинена». Мало того, царь часто вызывал Геннинга для личных бесед и совещаний, несмотря на отдаленность пребывания инженера. В том же указе Геннингу на Урал Петр писал из своего Кабинета: «Однако ж рассудили мы, чтоб для других нужнейших дел приезжали вы к нам… Приезжай к нам как наискорее на почте»[302].
Несомненно, ответом на приведенное выше настоятельное доношение инженера Геннинга явилось распоряжение Петра относительно отмены вотчинных прав епископа Новгородского в указе царя от 20 февраля 1717 года, а также указы о привлечении детей духовенства к гражданской службе и другие. И это несмотря на симпатию царя к личности епископа Новгородского Иова и одобрение его мер, направленных к насаждению просветительных учреждений, домов призрения и прочих. В указанный день было издано распоряжение царя: «По указу ‹…› Петра Алексеевича ‹…› никаких в Новгород, в Софейской дом, и новгородских монастырей вотчин крестьяном в подмогу сбирать и посланных с Софейского дому детей боярских, и подьячих, и неделщиков слушать не приказали»[303].
Однако не всегда и не все предложения своих и иноземных советников Петр принимал и осуществлял на практике. Вот, например, весьма характерные резолюции Петра на докладе одной из важных персон, директора Петербургской морской академии, барона Сент-Илера, от 18 сентября 1715 года[304]. На пункт 3, в котором директор предлагал содержать моряков академии не на довольствии от казны, а за особую плату от себя, как в заграничном пансионе[305], Петр собственноручно наложил резолюцию о неприемлемости предложения, с указанием мотивов, не вполне приятных для барона-директора: «До сего также не надлежит, ибо более клонится к лакомству и карману, нежели к службе»[306]. На один из следующих пунктов, именно 10-й, Петр написал еще более резкую резолюцию: «Чтоб подлинно объявил, хочет ли он свое дело делать без прихотных вышеписанных запросов. И, буде хочет, чтоб делал; буде нет, то чтоб отдал взятое жалованье и выехал из сей земли»[307].
Такое критическое отношение к иноземным специалистам имело место не только в последний период царствования Петра, когда он вырос во всех отношениях, и не только к людям, которых за их качества он невысоко ценил. Приводимый ниже пример замечаний царя на рапорт вице-адмирала Крюйса датируется 1706 годом, когда Петр был еще малоопытен в организации военного флота, и относятся [эти] его замечания к доношениям высоко им ценившегося за усердный труд и большие познания европейца-специалиста. В 1706 году вице-адмирал К. И. Крейс [Крюйс] подал Петру «доносителные письма», на которые «требовал указа». В них он сетовал на невысокий уровень искусства морских офицеров и падение дисциплины среди них, [на то,] «что
