Невероятно. Оскорбить такую махину, как Спод, рискнул бы, пожалуй, только чемпион по боксу.
– Быть не может!
– Я хочу сказать, Огастус оскорбительно о нем отозвался. Сказал, что его тошнит от Родерика, что ему осточертело смотреть, как он тут расхаживает, будто у себя дома, и что, не будь папочка глуп, как бильярдный шар, он брал бы с Родерика квартирную плату. Огастус был отвратителен.
Тут сердце у меня замерло еще пуще прежнего. Не будет преувеличением сказать, что я так струхнул, что едва удержался на ногах. Вот что делает с человеком вегетарианская диета, подумал я, – в один миг из кроткого ягненка он превращается в разъяренного льва. Не сомневаюсь, что в тех кругах, где вращался поэт Шелли, тоже замечали, как пагубно влияет на него вегетарианская диета.
Я постарался успокоить бурю, бушующую в ее душе:
– Может, Огастус просто пошутил?
– Нет, он не шутил.
– А не было ли у него озорного блеска в глазах?
– Нет.
– И легкой усмешки не было?
– Нет.
– Может, ты просто не заметила. Не заметить легкую усмешку – обычное дело.
– Он говорил совершенно серьезно.
– В таком случае он, вероятно, испытал приступ – как бишь это называется? – маниакального возбуждения. С кем не случается!
Она заскрежетала зубами. Во всяком случае, мне явственно послышался скрежет.
– Ничего подобного. Он был груб и дерзок; он уже давно стал таким. Я еще в Бринкли это заметила. Как-то рано утром мы с ним гуляли по лужайке, и трава была подернута такой легкой-легкой пеленой тумана. Я ему и говорю: «Не кажется ли тебе, что он похож на свадебную фату, сотканную эльфом?» «Не кажется», – буркнул Огастус и добавил, что ничего глупее в жизни не слышал.
Слов нет, Гасси был прав на все сто – но разве это втолкуешь такой девице, как Мадлен Бассет?
– А вечером мы с ним любовались закатом, и я сказала, что он всегда наводит меня на мысль о Благословенной Деве, выглядывающей из-за золотого края небес, а он спрашивает: «О ком, о ком?» – я объясняю: «О Благословенной Деве», и тогда он сказал, что сроду ни о какой Благословенной Деве, выглядывающей с небес, не слышал и вообще его тошнит от закатов и Благословенных Дев и у него болит живот.
Я понял, что пробил час raisonneur’a.
– Это было в Бринкли?
– Да.
– Ясно. Значит, после того, как ты посадила его на вегетарианскую диету. А ты уверена, – сказал я, raisonneur’ствуя что есть мочи, – что поступила разумно, ограничив Гасси шпинатом и прочей растительностью? Не один гордый дух восставал, когда его лишали протеинов. Не знаю, известно ли тебе, но научными исследованиями установлено, что идеальная диета – это такая диета, где сбалансировано количество мясной и растительной пищи. Человеческому организму требуются какие-то там кислоты.
Не скажу, что она откровенно фыркнула, однако изданный ею звук весьма напоминал фырканье.
– Какая чушь!
– Так говорят врачи.
– Какие врачи?
– Известные специалисты с Харли-стрит.
– Я им не верю. Тысячи людей сидят на вегетарианской диете, и у них отличное здоровье.
– Здоровое тело, да, – сказал я, ловко нащупав дискуссионную тему. – Но подумала ли ты о душе? Лиши человека бифштексов и отбивных – и неизвестно, что случится с его душой. Моя тетушка Агата однажды посадила дядюшку Перси на вегетарианскую диету, и у него сразу испортился характер. Правда, – я вынужден был это признать, – в известной мере характер у него уже был подпорчен, ибо постоянное общение с тетей Агатой ни для кого не проходит бесследно. Держу пари, что с Гасси случилось то же самое, вот увидишь. Баранья котлетка, от силы две – это все, что ему требуется.
– Ну нет, этого он не дождется. И если он и дальше будет себя вести как капризный ребенок, я знаю, что мне делать.
Помню, Растяпа Пинкер однажды рассказывал, что когда он оканчивал Оксфорд, то поехал в Бетнел-Грин нести свет истины, и какой-то уличный торговец дал ему ногой под дых. Пинкер говорил, что в тот момент у него странно помутилось в голове и перед глазами все поплыло, будто во сне. Вот и у меня после зловещих слов Мадлен Бассет тоже возникло такое же странное ощущение. Ее слова, выдавленные сквозь зубы, сразили меня наповал, будто увесистый сапог уличного торговца угодил мне прямо в солнечное сплетение.
– Э-э… и что же именно ты намерена сделать?
– Не имеет значения.
