– Да.
– Скажите, не заинтересует ли вас должность приходского священника?
Раздался грохот, и я понял, что Растяпа от избытка чувств опрокинул очередной столик. А потом охрипшим голосом проговорил нечто в том смысле, что получить приход – его самое заветное желание; и Планк сказал, что рад это слышать.
– Наш священник в Хокли слагает с себя обязанности, ему вот-вот стукнет девяносто, и я изъездил все окрестности в поисках замены. Задача невероятно трудная, ведь мне нужен хороший пропфорвард, а среди священников мало кто отличит футбол от волейбола. Не видел, к сожалению, как вы играете, потому что долго жил за границей, но ваше прошлое говорит само за себя. Думаю, вы классный игрок. Итак, можете приступать к своим обязанностям, как только старик Беллами уйдет на покой. Вернусь домой и сразу же отправлю вам письмо с официальным предложением.
Растяпа сказал, что не знает, как его благодарить, а Планк ответил, что не стоит благодарности.
– Это я должен вас благодарить. У нас в Хокли с хавбеками и полузащитниками полный порядок, но в прошлом году мы продули Верхнему Бличингу из-за того, что наш пропфорвард совсем мышей не ловит. Ничего, в этом году мы им покажем. Какое счастье, что я вас нашел, а все благодаря моему другу, старшему инспектору Уитерспуну из Скотленд-Ярда.
Сегодня он мне позвонил и сказал, где вас найти. Сказал, что, если я наведаюсь в Тотли-Тауэрс, мне наверняка дадут ваш адрес. Удивительно, как эти парни из Скотленд-Ярда все разнюхивают. Думаю, тут сказывается многолетний опыт. Что это за шум?
Растяпа Пинкер сказал, что ничего не слышит.
– Вроде бы кто-то подавился. По-моему, тут, за диваном. Взгляните, пожалуйста.
Растяпа Пинкер сунулся ко мне за диван.
– Никого нет, – соврал он, великодушно рискуя бессмертием души ради спасения друга.
– Мне показалось, там собаку тошнит, – сказал Планк.
Действительно, я громко поперхнулся, когда услышал про черное вероломство Дживса, и упустил из виду, что молчание – золото, особенно в данных обстоятельствах. Глупо, конечно, с моей стороны, но черт подери, если годами пригреваешь на своей груди личного камердинера и вдруг на ровном месте обнаруживаешь, что он, этот камердинер, намеренно натравливает на тебя ученых исследователей Бразилии, то ты вправе вести себя как собака, которую тошнит.
Такой подлости я от Дживса не ожидал и был настолько ошеломлен, что на минуту-другую потерял нить разговора. Потом туман рассеялся, и до меня дошло, что Планк переменил тему:
– Интересно, как там идут дела у Бассета с дочерью? Вы что-нибудь знаете об этом самом Вустере?
– Он один из моих лучших друзей.
– А Бассет, кажется, его недолюбливает?
– Да.
– Ну что ж, о вкусах не спорят. Которая из двух девиц Мадлен? Я видел обеих, хотя мы не знакомы. Мадлен – это козявка с голубыми глазищами?
Представляю, как передернуло Растяпу Пинкера, когда его возлюбленную назвали козявкой, хотя, конечно, умом он должен был понимать, что она и есть козявка. Впрочем, ответил он без тени раздражения:
– Нет, это племянница сэра Уоткина, Стефани Бинг.
– Бинг? Почему это имя мне что-то напоминает? Ну да, конечно. Старина Джонни Бинг, он однажды был со мной в экспедиции. Такой рыжеволосый… Сто лет его не видел. Бедолага, его как-то укусила пума, и говорят, он до сих пор каждый раз осторожничает, когда надо сесть. Значит, Стефани Бинг, да? Полагаю, вы с ней знакомы?
– Знаком, и очень хорошо.
– Славная девушка?
– По-моему, да. С вашего разрешения, пойду порадую ее хорошей новостью.
– Какой?
– О приходе.
– Ах, ну да. Думаете, ей это интересно?
– Уверен в этом. Мы собираемся пожениться.
– Боже правый! Что, никак не отвертеться?
– Я бы ни в коем случае не хотел отвертеться.
– Поразительно! Я вот однажды на попутных машинах удирал из Иоганнесбурга в Кейптаун, чтобы только отвертеться от женитьбы, а вас такая перспектива радует. Ну да ладно, вкусы бывают разные, идите к своей Стефани Бинг. А я перед уходом перекинусь парой слов с Бассетом. Он тоску на меня наводит, но ничего не попишешь – приличия надо соблюдать.
Хлопнула дверь, и воцарилась тишина. Я выждал несколько минут на всякий случай, убедился, что путь свободен, вылез из-за дивана и принялся
