незаметную попытку освободить ладонь, но Харн лишь крепче ее сжал. Бездна, почему, беспокоясь о внешнем виде Тени, я не подумала о своем?!
Он тоже не был готов к увиденному. Эмоции в глазах сменялись слишком быстро, чтобы их прочитать, а потом лицо превратилось в застывшую маску.
— Мне сообщить Его Величеству о помолвке? — холодно поинтересовался лорд и не удержался от шпильки: — Могли бы подождать до утра.
Резко развернувшись к нам спиной, открыл портал, не желая и на миг больше задерживаться, но застыл от брошенных Харном слов.
— Лоран видела Нэйтана.
Портал погас, а Тень опять обернулся к нам.
— Где?
— В Извилье. Он был одет как крестьянин.
— Что за бред? — передернул плечами Тень и в несколько шагов сократил расстояние, оказавшись возле постели. Взгляд поневоле заскользил по моей фигуре, укутанной в одеяло, и босым ногам.
«Это не то, что вы думаете», — попыталась оправдаться я, выдергивая руку из хватки Харна, но была остановлена отрывистым требованием.
— Нэйтан!
И с чего я только взяла, что ему не все равно?! Пальцы Тени легли на мои виски, и пришлось затолкать поглубже вспыхнувшую обиду, пуская его в воспоминания короткой встречи и отрывок из сна, когда принц превращался в крестьянина.
— Что скажете? — напряженно спросил Харн, когда лорд отстранился.
— Сложно понять. Сон наслоился на воспоминание.
— Это он или нет?
— Скорее нет, чем да, но я не уверен.
Они оба уставились на меня, а мне вдруг стало некомфортно из-за устроенного переполоха.
«Нэйтан обладал огнем, его необычный рыжий оттенок волос трудно спутать», — глядя в глаза Тени, защищаясь, воскликнула я.
— Давай еще раз, — наклонился ко мне он, дотрагиваясь до висков.
Но, даже просматривая все по двадцатому кругу, определиться с выводами не смог.
— Я пошлю своих людей, чтобы аккуратно выяснили про него, — озвучил свое решение Тень. — Слишком все неясно, чтобы начинать полномасштабные поиски. Прошло много времени, и не хотелось бы давать ложную надежду. Держите язык за зубами. Если пронесется слух, что принца видели в одежде крестьянина, начнутся волнения.
— Пообещайте сообщить, как станет что-то известно. Если он здесь, рядом, я бы хотел сам отправиться к нему.
Лорд Хэйдес собирался возразить, но принц воскликнул:
— Я брата в любом виде узнаю!
Чуть помедлив, Тень кивнул ему, принимая довод, а потом бросил быстрый взгляд на меня.
— Мне сообщить Его Величеству об изменении характера ваших отношений или вы сами ему скажете?
Поглоти меня Бездна! Я думала, что до этого смущалась? Вот теперь стыд обжег меня кипятком! Харн удивленно посмотрел на меня, и лишь теперь до конца осознал, в каком положении нас застали.
— Мои отношения с Лоран вас не касаются.
Холодом в голосе принца можно было заморозить, а вот мне хотелось провалиться сквозь землю. Харн не собирался оправдываться, а в мою сторону Тень принципиально больше не посмотрел, не дав возможности что-то объяснить.
— Здесь есть еще кто-то? — Лорд Хэйдес повернулся к двери и прислушался.
— Всего лишь слуга.
Больше ничего не сказав, Тень открыл портал и покинул нас.
Я потерянно встала, не в силах больше и мгновения сидеть на постели. Одеяло потянулось за мной, я растерянно замерла, не зная как быть. Вот чем думала? Можно же было хотя бы халат набросить, а не бежать в комнату опекуна в одной пижаме и босиком. Теперь же я не могла расстаться с одеялом, как никогда чувствуя себя раздетой.
«Это не то, что вы думаете», — жалили мои же собственные слова. Жалкое оправдание. Жалкое и не нужное. Лучше бы молчала! А то вела себя как жена с любовником, застигнутая мужем. Какой позор! Оживление из-за сна и нетерпеливого желания поделиться догадкой схлынуло, оставив чувство разбитости и глухой тоски. А еще почему-то было обидно до слез.
Хотелось как можно быстрее сбежать в свою комнату, забраться под одеяло, укрывшись с головой, и от души поругать себя за глупость и пережить позор. Останавливало лишь то, что нужно оставить одеяло, в которое куталась, ведь не могла же я его у Харна забрать, а после слов Тени, сделать это и остаться в одной пижаме перед принцем было особенно трудно.
— Лоран, не обращай внимания на его слова, — успокоил опекун, глядя, как я старательно отвожу глаза, сгорая от смущения и стыда. — Ты
