довести до всеобщего сведения, что он владеет информацией, которая, как он слышал, чрезвычайно интересует кое-кого, и что он готов поделиться ею за сумму, которая позволила бы ему пережить несправедливое отношение со стороны руководства гражданского космического флота Союза колоний. В результате он получил требуемые деньги и сообщил пространственные координаты колонии Роанок.
И потому на третий день второго года по роанокскому летосчислению в небе планеты появился одинокий космический корабль. Это была «Добрая звезда», на борту которой находился генерал Гау. Генерал приветствовал меня как руководителя колонии и предложил встретиться с ним, чтобы обсудить будущее моего мира. Это случилось третьего числа месяца магеллана. Согласно предварительным расчетам разведки Сил самообороны колоний, сделанным еще до организации «утечки информации», генерала Гау следовало ждать именно в это время.
— У вас тут прекрасные закаты, — сказал генерал Гау через автоматический переводчик, висевший на вытяжном ремне.
Солнце село всего несколько минут назад.
— Я уже где-то слышал эту фразу, — ответил я.
Я пришел на встречу один, оставив Джейн успокаивать перепуганных колонистов в Хорватграде. Шаттл генерала Гау сел за рекой, в километре от деревни. Здесь пока еще не было ни одной фермы. Солдаты — на шаттле прибыл взвод — внимательно следили за моим приближением. Судя по их поведению, они не сочли меня опасным для генерала. И правильно. Я вовсе не собирался причинить ему какой-либо вред. Мне лишь хотелось узнать, хорошо ли я понял его по виденному мною видеофильму.
Услышав мой ответ, Гау сделал движение, которое, вероятно, у человека называлось бы «развел руками».
— Прошу извинить меня, — сказал он. — Я не хочу, чтобы воспринимали мои слова как лицемерие. Ваши закаты действительно прекрасны.
— Благодарю вас, — ответил я. — Правда, я не могу принять ваши слова на свой счет: не я сотворил этот мир. Но я ценю ваше эстетическое чувство.
— Рад приветствовать вас лично, — продолжал Гay. — Должен заметить, что мне очень приятно узнать, что ваше правительство снабдило вас информацией о наших действиях по прекращению деятельности колоний.
Ну и тон. Прямо переговоры на высшем уровне!
— Мы опасались, что оно этого не сделает.
— Почему же? — деланно удивился я.
— Ну как же, — ответил Гау. — Мы же знаем, насколько тщательно Союз колоний контролирует поток информации. Мы опасались, что, когда мы прибудем сюда, выяснится, что вы ничего не знаете о нас или ваши сведения недостаточны и односторонни и что из-за недостатка информации вы можете повести себя неразумно.
— Например, отказаться сдаться на вашу милость? — уточнил я.
— Именно, — подтвердил Гау. — По нашему мнению, капитуляция была бы наилучшим выходом. Скажите, администратор Перри, вам приходилось когда-нибудь участвовать в военных действиях?
— Приходилось. В составе Сил самообороны колоний.
Гау пристально взглянул на меня.
— Но вы не зеленый.
— Больше нет.
— Я полагаю, вы занимали командную должность.
— Вы правы.
— В таком случае вы не можете не знать, что нет позора в том, чтобы на почетных условиях сдаться противнику, намного превосходящему вас по численности и огневой мощи. Такому противнику, который уважает вас и людей, находящихся под вашей командой, и относится к вам точно так же, как хотел бы, чтобы при зеркально ином положении вещей отнеслись к нему.
— Должен с сожалением констатировать, что на протяжении моей службы в ССК мне доводилось встречать крайне мало противников, которые желали бы нашей капитуляции, — ответил я, не уступая ему в высокопарности.
— Да, пожалуй, — сказал Гау. — Это издержки вашей собственной политики, администратор Перри. Вернее, политики ССК, которую вы были обязаны проводить в жизнь. Вы, люди, не слишком склонны отпускать своих врагов живыми.
— Для вас я с радостью сделаю исключение.
— Благодарю, администратор Перри.
Даже через прибор-переводчик я уловил в его голосе сухую насмешку.
— Хотя не думаю, что в вашем предложении может быть какой-то смысл.
— Надеюсь, что вы передумаете, — сказал я.
— Я рассчитывал на то, что у вас хватит благоразумия сдаться мне, — продолжал Гау. — Если вы знакомы с информацией о том, как конклав обходился с населением колоний в ходе своих предыдущих акций, то должны знать, что, когда колонии сдаются, не пытаясь сопротивляться, мы относимся к их населению с величайшим уважением. Никому из ваших людей не будет причинено ни малейшего вреда.
— Я знаю, как вы обращались с колонистами в прошлом — в тех случаях, когда колонии не были уничтожены, — подтвердил я. — Но я также слышал, что мы — совсем особый случай. Союзу колоний удалось обмануть вас, скрыв наше местонахождение. Конклав был выставлен в дурацком виде.
— Да, пропавшая колония… — отозвался Гау. — Знаете, мы ведь караулили вас. Нам было примерно известно, когда ваш корабль совершит скачок. Вам должны были салютовать несколько крейсеров, в том числе и мой. Вашим людям даже не удалось бы покинуть судно.
— Вы намеревались уничтожить «Магеллан»?
— Нет. Если бы только он не попытался напасть на нас или все же начать высадку пассажиров. При благополучном развитии событий мы попросту сопроводили бы ваше судно на такое расстояние, которое позволило бы ему сделать обратный скачок к Фениксу. Но вы, как вы сами выразились, обманули нас, и нам потребовалось немало времени, чтобы вас отыскать. Вы можете, конечно, говорить, что конклав выставлен в дурацком виде. Мы же полагаем, что положение Союза колоний теперь стало безнадежным. И ведь мы все-таки нашли вас.
— Для этого вам потребовался год, — вставил я.
— А мог потребоваться и еще один, — подхватил Гау. — Хотя не исключено, что мы нашли бы вас днем-двумя позже. Вопрос заключался лишь в том, когда именно это случится, администратор Перри, а не в том, найдем или нет. И я просил бы вас учесть это. Ваше правительство подвергло опасности вашу жизнь и жизни всех обитателей вашей колонии, затеяв безнадежную игру против нас. Рано или поздно мы обязательно нашли бы вас. Теперь это случилось. И вот мы здесь.
— Мне кажется, генерал, что вы раздражены.
Генерал совершил какое-то странное движение ртом; я решил, что это должно было означать улыбку.
— Да, я действительно раздражен, — подтвердил он. — Я впустую потратил на поиски вашей колонии время и средства, которые можно было с пользой употребить на укрепление самого конклава. К тому же пришлось отражать политические маневры тех членов конклава, которые восприняли дерзкий поступок вашего правительства как личное оскорбление. В конклаве имеется довольно многочисленная группа, желающая покарать ваше правительство, и для этого нанести удар в самое сердце человечества — атаковать Феникс.
Я почувствовал резкий испуг, который, впрочем, тут же сменился некоторым облегчением. Когда Гау сказал «нанести удар в самое сердце человечества», я тут же подумал о Земле. Но упоминание Феникса напомнило мне, что теперь сердцем человечества Землю считают лишь те, кто на ней родился. Вся же прочая вселенная считала родиной человечества именно Феникс.
— Если ваш конклав действительно так силен, как вы считаете, то вы и впрямь могли бы напасть на Феникс, — сказал я.
— Могли бы. И вполне могли бы уничтожить его. Мы в состоянии также уничтожить все человеческие
