администратор Перри, ответили на все интересовавшие нас вопросы. Можете идти и дожидаться решения нашей комиссии. До оглашения решения вам не разрешается покидать станцию «Феникс». Вам понятно?
— Чего тут не понять? — ответил я. — Только скажите, должен ли я подыскать какое-нибудь жилье?
— Не думаю, что вам придется ждать так долго, — сказал Батчер.
— Как вы понимаете, все, что я слышал, исходит из неофициальных источников, — сказал Трухильо.
— Конечно, — ответил я. — Тем более что в нынешнем положении я не рискнул бы доверять официальной информации.
Трухильо кивнул.
— Полностью с вами согласен.
— Так что же вам удалось узнать? — спросил я.
— Дела плохи. И становятся все хуже.
Мы вчетвером — Трухильо, Кранджич, Беата и я — сидели за угловым столиком в лучшей, по моему мнению, военной забегаловке на всем Фениксе, той, где готовили несравненные бургеры. Естественно, мы заказали по штуке, но они успели совсем остыть, пока мы разговаривали.
— Что же означает «плохо»?
— Недавно по Фениксу нанесли ночью ракетный удар, — пояснил Трухильо.
Я пожал плечами.
— Это не плохо, это глупо. У Феникса самая мощная из всех человеческих планет противоракетная оборонительная система. Через нее не проскочит ничего крупнее сливовой косточки.
— Вы правы, — ответил Трухильо. — И это известно всей вселенной уже более ста лет. Не было ни мелких, ни массированных нападений на Феникс. Да и это нападение нельзя считать серьезным. У него была единственная цель — дать понять, что ни одна человеческая планета теперь не может считать себя в безопасности и что нас ждет возмездие. Довольно внушительное заявление.
Я задумался и наконец-то откусил кусок от своего остывшего бургера.
— Возможно, нападению подвергся не только Феникс.
— Не только, — подтвердил Трухильо. — Мне сказали, нападению практически одновременно подверглись все колонии.
Я чуть не подавился.
— Все колонии?
— Все до одной, — подтвердил Трухильо. — Большие колонии отделались легким испугом: их оборонительные системы перехватили все ракеты. Но некоторым из малых колоний причинен достаточно серьезный ущерб. На Седоне уничтожено целое поселение. Десять тысяч убитых.
— Вы в этом уверены? — спросил я.
— Сведения из вторых рук, — ответил Трухильо. — Но от человека, которому я доверяю и который сам разговаривал с представителем Седоны. У меня нет оснований верить ему меньше, чем другим.
Я взглянул на Кранджича и Беату.
— С тем, что вы слышали, это сходится?
— Вполне, — сказал Кранджич.
Беата кивнула и добавила:
— У нас с Манфредом разные источники, но говорят они почти одно и то же.
— Но ничего этого нет в новостях, — сказал я, взглянув на лежавшую на столе ЭЗК. — Сейчас проверим.
Я открыл крышку, набрал пароль для входа и стал, ждать ответа на запрос.
— Не дождетесь, — усмехнулся Трухильо. — Союз колоний наложил полный запрет на любую информацию о нападениях. Закон о государственной тайне. Вы, наверно, помните о таком.
— Да.
У меня даже мороз по коже пробежал от воспоминания о встрече с вервольфами и походе Гутьерреса.
— Мне он не принес ровно никакой пользы. Сомневаюсь, что СК сумеет извлечь из него больше проку.
— Именно нападениями и объясняется то сумасшествие, которое здесь творится, — продолжал Трухильо. — У меня нет никаких источников в ССК, вернее, есть, но они прикусили языки, да еще и рты зажали для верности. Но я знаю, что представители колонии требуют немедленно отправить войска для их защиты. Корабли отзывают из рейсов и перенаправляют в другие места, но для всех колоний их не хватает. Насколько я понимаю, ССК сейчас решают, какие колонии можно и нужно защищать, а какими разумнее будет пожертвовать.
— И куда же попадает Роанок при таком раскладе? — спросил я. — К чистым или нечистым?
Трухильо пожал плечами.
— Естественно, все стремятся в первую очередь обезопасить себя. Я побывал чуть ли не у всех знакомых депутатов — просил их помочь с укреплением обороны Роанока. Все в один голос пообещали приложить все силы, но лишь после того, как обеспечат свои собственные планеты.
— Вообще все разговоры о Роаноке прекратились, — сказала Беата. — Все сосредоточились на том, что происходит у них дома. Говорить об этом запрещено, но даю голову на отсечение, что наши журналюги следят за событиями самым внимательным образом.
После ее слов все как-то сразу замолчали и тоже сосредоточились на собственных мыслях и бургерах. Я задумался настолько глубоко, что долго не замечал остановившегося рядом со мной человека. В конце концов Трухильо перестал жевать и окликнул меня.
— Перри, — негромко сказал он и указал взглядом на кого-то за моей спиной.
Я обернулся и увидел генерала Сцилларда.
— Мне тоже нравится здешняя кухня, — сказал он. — Я присоединился бы к вам, вот только боюсь, что после случая с вашей женой вы откажетесь есть со мной за одним столом.
— Раз уж вы заговорили об этом, генерал, должен сказать, что вы поступили совершенно правильно, — ответил я.
— В таком случае, администратор Перри, предлагаю вам составить мне компанию. Нам есть о чем поговорить, а времени в обрез.
— С удовольствием.
Взяв со стола свой поднос, я мельком взглянул на сотрапезников. Они застыли с окаменевшими лицами.
Я выбросил почти нетронутую еду в ближайшее мусорное ведро и повернулся к генералу.
— Куда прикажете? — спросил я.
— Давайте выйдем отсюда, — сказал Сциллард. — Прокатимся немного.
— Посмотрите туда, — сказал Сциллард.
Его личный шаттл висел в пространстве; в иллюминатор входного люка была целиком видна планета Феникс, а в иллюминатор правого борта — станция «Феникс».
— Хороший вид, не правда ли?
— Замечательный, — отозвался я, хотя в это время меня больше всего интересовали не космические пейзажи, а вопрос, какого черта Сциллард приволок меня сюда.
Какой-то параноидальный кусочек моего сознания предполагал, что он сейчас распахнет люк и вышвырнет меня в пустоту; впрочем, у него не было космического скафандра, так что это казалось маловероятным. Но с другой стороны, он ведь был не просто генералом, а генералом Специальных сил. Что, если ему скафандр вовсе не нужен?
— Я не собираюсь убивать вас, — успокоил меня Сциллард.
Я улыбнулся.
— Против воли.
