девяностых было. Лекарств нормальных не достать. В общем, еле выжил. И с тех пор каждую осень у него такие обострения случаются, что мама не горюй. Так что, инвалидность у него честная.
– Конец девяностых? – нахмурился Алексей. – Сколько же ему лет?
– Да под тридцатник уже, – усмехнулась Светка.
– Да ну?! Я думал не больше двадцати.
– Ну да. Совсем салагой выглядит. Больной… Но вне обострений он нормальный, иногда, правда, странности всякие люди за ним замечают.
– Например?
– Да разное. Археологи иногда слышат, как он сам с собой разговаривает. Или начинает им рассказывать, что на острове было и для чего предназначалось. В общем, буйство фантазии.
– А они проверить не пытались?
– А как ты проверишь? К примеру, он утверждает, что одно сооружение использовалось, чтобы коптить людей. Вроде как, прежде чем умершего сжечь, они клали его в коптильню и несколько дней обкуривали дымом, сушили. Археологи действительно нашли там следы сажи на стенах. Но как определить, что именно там коптили? Может, рыбу? Или это баня по-чёрному?
Подошли Феникс и Призрак.
– Кто следующий в парилку?
– Пойдём? – Алексей приобнял Антонину.
– Не! Я что-то пригрелась. Давай потом. Пусть Светка идёт.
Слон помог Светлане подняться, и они скрылись за брезентовым пологом. Вскоре оттуда послышался смех, визг, шипение пара и ритмичные удары веника.
Феникс распечатал бутылку водки и разлил по железным походным кружкам.
– А где у нас инструмент? – спросил Призрак и залпом выпил. Потом сходил в палатку и принёс гитару. Феникс покрутил колки и, добившись идеального строя, начал играть. Призрак взял две ложки и забарабанил по опустевшему котелку, мискам и кружкам. Ритм постепенно ускорялся, музыканты входили в раж.
То ли от водки, то ли от музыки в Антонине вдруг что-то загорелось и нестерпимо захотелось танцевать. Она вскочила, скинула с себя спальник и выбежала на середину пляжа, как бы случайно оказавшись рядом с лежащей на песке плитой.
На миг замерла, и выгнулась, как пантера перед прыжком. По телу побежала крупная дрожь. Потом раскинула руки и превратилась в птицу. Движения были какими-то сюрреалистичными, ломанными, словно она позирует для невидимого фотографа. Это был и танец огня, и танец горного водопада, и танец паруса, реющего над волнами. И вихря: она быстро-быстро закружилась, босые стопы не успевали проваливаться в рыхлый песок. Казалось, она сейчас взлетит. Гитара и барабаны умолкли. Все замерли, как заворожённые.
Наконец, она вытянулась струной, устремив руки и лицо к небу, а через секунду рухнула на песок, как марионетка, нити которой скоморох скинул со своих пальцев.
Алексей бросился к ней, поднял на руки и понёс. Куда? Слон и Светлана тоже стояли в оцепенении. «Они здесь значит, баня свободна», – мгновенно сообразил Алексей.
Он положил Антонину на полог, расстегнул халат. Она не сопротивлялась. Наоборот сняла и верхнюю часть купальника, но всё же перевернулась на живот. Зашипела каменка. Горячие клубы пара окутали тело и проникли сквозь кожу. Но как ни странно, она ощутила холод. На фоне банного жара он проявился и даже принял какую-то форму.
Берёзовые веники, не касаясь, запорхали над телом, выметая озноб и разгоняя его по телу мурашками. Сознание, до сих пор пытавшееся контролировать происходящее, наконец сдалось. Нега. Жара.
И вдруг воздух стал хрустальным, она взлетела. Приоткрыв глаза, увидела, что Алексей несёт её в сторону озера. Войдя в воду почти по пояс, он быстро погрузился. Резкий, граничащий с криком, вдох чуть не разорвал грудь и тут же губы накрыл его поцелуй. Она забилась, пытаясь выбраться из обжигающе ледяной воды, но он держал крепко. Он дышал ею, он пил её, он прикасался так нежно, что казалось, она растворяется. И даже не в озере – в Космосе.
Но холод всё-таки сделал своё дело – привел её в чувство. Антонина собрала волю в кулак, остановила безумные ласки и отстранилась.
– Не надо, прошу тебя. Утром мы оба будем жалеть. – Она вырвалась, встала и побежала на берег. От разгорячённого тела шёл пар.
Алексей нырнул и поплыл прочь.
Как следует остыв, вышел и, стараясь не смотреть в её сторону, снова пошёл отогреваться в баню. Там сидел Слон и печально пытался сам себя парить. Алексей отобрал у него веники и от души отхлестал друга. Потом Слон отомстил ему тем же.
Феникс и Призрак, уже довольно пьяные, бренчали на гитаре и пытались петь:
