– А при чём тут бензин?! Я ж про умение говорю. Про способность.
– И я про способность. Если бензина нет, то умение никуда не исчезает, но ехать всё равно не можешь.
– Хочешь сказать, для ясновидения тоже нужно топливо? И где его взять?
Александр немного помолчал и пожал плечами:
– Сложно объяснить. Нет подходящих слов. Да я и сам не всё пока понимаю.
– Ну, объясни хотя бы примерно!
Александр задумчиво усмехнулся.
– Вот представь планету, на которой все люди слепые. Глаза у них есть, но как рудимент, не работают, потому что нет источников света. Человечество привыкло жить и ориентироваться на слух и на ощупь. Представил?
– Ну.
– И вот однажды на небе появилась звезда. Сначала маленькая и тусклая, но она приближается, света становится больше. И вдруг оказывается, что есть люди, глаза которых не совсем атрофировались. Они что-то начинают замечать, но не могут понять что, ведь мозг не умеет расшифровывать образы, воспринимаемые глазами. И спросить некого. И даже вопрос сформулировать невозможно, ведь у них и слова-то такого нет «видеть». Остаётся методом проб и ошибок разбираться, что означают эти непонятные ощущения и как их можно применять. Поэтому, даже имея зрение, ты не всегда можешь быть уверен, что правильно понимаешь то, что видишь. Но, кроме того, видеть можно, только если есть свет. А если звезду закроет туча, то всё.
– Хочешь сказать, иногда свет есть, а иногда нет?
– Ага, – кивнул Александр. – Но я пока не понял, от чего зависит внешний свет. А внутренний – от настроения, спокойствия, необходимости… как-то так.
– От необходимости чего?
– От необходимости узнать. Например, у тебя есть фонарик с батарейкой. Если тебе надо что-то найти, ты его включишь, а если нет такой необходимости, ты ведь не будешь впустую тратить заряд?
– Хочешь сказать, у тебя совсем нет необходимости узнать, куда исчезла твоя жена?!
– Опасности я не чувствую. Вернётся минут через сорок и расскажет.
– Минут через сорок? А как ты видишь время?
– Ну, ты же видишь расстояние до предмета.
– Ты сравнил! Расстояние – оно статичное! А время, оно же от множества факторов зависит! Вот посчитал ты сорок минут. И вдруг гаишники из кустов выскочили и проволындали её. Невозможно ведь учесть все случайности.
– Ты не понял, – мотнул головой Александр. – Там не просчитываешь, там именно видишь. Учитываются и гаишники, и прочие возможные задержки. Ты видишь только результат, который наиболее вероятен на данный момент. Ну, в смысле, как «видишь»? Если света достаточно.
– Не понимаю! Как можно учесть столько факторов? Допустим, ты можешь прочитать мысли сидящих в кустах гаишников, можешь определить по эмоциям водителя, скорость автомобиля. Я правильно понимаю, что вы воспринимаете мысли и эмоции?
– Ну, примерно, – кивнул Александр. – Хотя, правильнее было бы сказать «чувства», а они уже расшифровываются во всё остальное.
– Но как вы можете определить, к примеру, сломавшийся светофор? У него-то чувств нет!
– Но ведь они есть у стоящих на перекрёстке водителей.
– А, точно!
– Но вот какой-нибудь завал в лесу, если о нём ещё никто из людей не знает, может внести искажение в картину. Если, конечно, не уметь воспринимать ощущения животных. Но это уже какой-то запредельно высший пилотаж. Хотя… почему бы и нет?
– Ладно, – Алексей взглянул на часы. – Я засёк время. А пока ждём, может ещё партию на бильярде?
– Давай.
Александр разбил пирамиду. С весёлым стуком шары раскатились по зелёному сукну. Алексей первым же ударом положил два шара.
– Ну ты крут! – улыбнулся Александр.
– Да ну! Разве это крутизна? Разве что по сравнению с тобой. А в бильярд-клубе я далеко не самый лучший. Знаешь, какие там умельцы есть? Один парень умеет бить не по прямой, а по дуге. Прикинь, у него шар может обогнуть препятствие и попасть в лузу!
– Это же против законов физики!
– Да не! Просто такая техника удара. Он как-то шар подкручивает. Я так не могу, как ни пытался. А ты говоришь, «крутизна». – Алексей ударил и снова забил.
– Мне-то дашь поиграть? – в шутку возмутился Александр.
Алексей обошёл стол, внимательно оглядел позицию и кивнул:
– Дам. – Он встал в стойку и прицелился. – Вот если бы я умел подкручивать, тогда вон тот… Эх! Не получилось.
