закрытая дверь не спасет от чародея, вытеснило те крупицы уверенности, которые удалось наскрести. Что бы там ни говорил этот благодетель и доброжелатель, именно он являлся моим главным врагом. Только как с ним бороться, я пока не представляла.
Глава 2
ПРОЙТИ ЧЕРЕЗ ШТОРМ
Первая неделя на корабле прошла как в тумане. Вовка плохо спал; раньше нянечки не жаловались, но сейчас он мог просыпаться и голосить каждый час. Спросить у кого-то, в чем причина, я не могла — специалистов по младенцам на корабле не было. Мой сон стал совсем рваный, аппетит пропал. Опять я ела через не хочу и не могу. Но все же помощь появилась и, конечно, не от Дэйса, которого я всеми силами избегала.
Первый помощник капитана, как мог, облегчал мое существование. Он выделил матросов, помогавших со стиркой, распорядился, чтобы для меня готовили отдельно без острого, жареного и жирного. И просто подходил с разговором, когда мы гуляли на палубе. Правда, разговаривать свободно и долго нам не позволял Дэйс. Он не сводил с меня глаз, стоило появиться. И пусть я старалась держаться от него подальше и даже не скрывала этого, чародей каждый раз шел через весь корабль, не позволяя мне остаться один на один с Бираном. Вечерами Дэйс приходил в нашу каюту и мог целый час просидеть молча. Я не возражала, глупо ругаться со своим похитителем и тюремщиком. К тому же, признаюсь, мне было страшно. Я даже обычному мужчине не смогла бы противостоять, а уж чародею, способному вытащить душу из другого мира, и подавно. Так что я делала вид, что все нормально, но и разговор начинать не стремилась.
Самое поразительное открытие, сделанное мною во время этих вечерних молчаливых визитов, — от Дэйса несло, просто фонило сумасшествием, как радиацией от уранового стержня. Его блуждающий взгляд терял всякую осмысленность. Порой мне казалось, что его мысли витают где-то отдельно, унося чародея в дальние дали. Возвращался на грешную землю в реальный мир мужчина резко. Лихорадочный блеск в глазах и нездоровый румянец на щеках пропадали, сменяясь собранностью и решительностью. Тогда Дэйс поднимался со своей любимой трехногой табуретки и уходил. А я облегченно вздыхала, что еще один вечер пережит. Как он мог скрывать свой недуг, когда теперь это стало так явно, я не представляла. Разве что запирался по вечерам в комнате и отсиживался в одиночестве.
Чем дальше мы плыли, тем страшнее мне становилось. Чувство чего-то неизбежного и ужасного накрывало с головой.
И мои страшные ожидания сбылись однажды вечером, когда я лежала, свернувшись калачиком на кровати, пользуясь тем, что Вовка уснул. Чародей, как и всегда, сидел у нас в каюте.
— На нас идет сильный шторм, — неожиданно сказал Дэйс, резко собравшись и вернувшись в реальность. — Приготовься, убери все, что может летать по каюте, ребенка возьми на руки, сядь на пол в углу, дверь запри. А главное, потуши масляную лампу, она очень опасна при сильной качке.
И вышел, оставив меня одну в полной растерянности. Где же помощь и поддержка, когда она так необходима? Я выглянула в маленькое окошко- иллюминатор. Небо на горизонте быстро чернело, надвигался настоящий грозовой фронт. Поскольку до этого мне на кораблях плавать не доводилось, встречать в море шторм тоже в новинку. Я, успокаивая себя словами, что все будет хорошо, взяла Вовку на руки и забилась в угол. В голову пришла неожиданная мысль: в какой астрал уходит чародей, если он увидел в нем шторм? Может, дело не в сумасшествии, которое я ему приписывала, а в чем-то ином? Ответов у меня не было, а сам Дэйс вряд ли расскажет.
Качка усиливалась, висящая под потолком масляная лампа раскачивалась все активнее, так что я все же решила ее снять и задуть. В темноте стало еще страшнее слышать доносящиеся издалека раскаты грома. Судя по топоту на палубе, матросы готовили корабль к шторму, сворачивали паруса. Периодически раздавались крики помощника капитана, отдающего приказы и координирующие действия людей. Я дышала глубоко и медленно. Все будет хорошо.
Первая волна, несмотря на всю моральную подготовку, стала неожиданностью. Корабль поднялся вверх, а потом ухнул вниз. Полет длился мгновение, но моя душа ушла в пятки и возвращаться не желала. Я еще сильнее прижала к себе сына, стиснув зубы, чтобы ненароком не вскрикнуть и не напугать ребенка. Сидеть на полу, держась на ножку кровати, не видеть, что происходит вокруг, но знать, что мы идем через шторм, — просто ужасно. Понимание, что от тебя ничего не зависит и мы сейчас подчиняемся воле бушующей стихии, сдавливало грудь.
За первой волной последовала вторая, третья. Но падение на волнах вниз оказалось не так страшно, как совершенно нереальный в моем представлении крен на бок. Поэтому, когда меня потащило к противоположной стене, я с трудом удержалась одной рукой за ножку кровати, а другой прижала сына к себе, готовясь к тому, что потолок и пол сейчас поменяются местами и жизнь наша на этом оборвется. Но корабль выровнялся, предварительно завалившись на другой бок. Правда, ненадолго. На смену одной волне приходила другая, нас мотало и кидало из стороны в сторону. Малыш проснулся и заплакал, а у меня не было никакой возможности его утешить. Море расходилось все сильнее, я быстро поняла: то, что пугало в начале, еще цветочки. Каждый раз появлялась твердая уверенность, что сейчас мы перевернемся, но каким-то чудом мы все-таки выравнивались, чтобы снова завалиться на бок, а потом уйти носом или кормой вниз.
