Октябрьский вечер.
Октябрьский зал.
Мужчины и женщины.
Соединяются в музыку.
И распадаются после музыки на женщин с длинными и короткими ногами, на мужчин лысых и кудрявых, на начальников, отдающих приказы, на оркестрантов, пакующих свои вещи, и на Башмета, дрожащими руками собирающего инструмент.
По телефону женский голос:
– Привет! Как живешь?
– Прекрасно!
– Ой! Простите, я не туда попала!
– Туда-туда! – закричал я, но она повесила трубку.
Он попросил подписать мою фотографию: «Только напишите – Олечке от Аркадия».
Мысли бегут
Мысли бегут
Что с мыслью?
Не появляется!
Ощущения возникают, недомогания есть, походка видна.
Мысль не появляется.
Когда-то они пробегали по две-три хорошего размера и упитанности.
Не появляются.
Сижу там же. Смотрю туда же.
Терпения не теряю. Жду. Думаю о жизни.
Мыслей нет.
Думаю о смерти.
Никого.
О войнах между людьми.
Проскочила. Маленькая, банальная: «Как только кто-то говорит: «Это моё», так начинается».
Еще одна проскочила: «Просто грабят».
Еще одна пронеслась: «Всегда всё просто. Пьют, насилуют, убивают. Придумали врага, придумали друга и получают удовольствие с риском для жизни».
Еще одна проскочила: «Как всё просто. А как всё представлено!.. А просто получают удовольствие от войны».
Еще одна маленькая метнулась: «Кто-то на этом же крупно зарабатывает. Даже если не деньги…»
Не бог весть какая мысль.
Но кто-то крупно обогащается.
Как всегда, на святом, как всегда.
Эти воюют, потому что эта земля была в двадцатом ихней.
А другие воюют, потому что она в девятнадцатом веке была ихней.
А в восемнадцатом – не ихней.
А в семнадцатом – ихней.
Но в шестнадцатом – нет.
Дошли до пятнадцатого и начали врать:
– Мы – коренные. Вы – оккупанты.
– Нет, мы – коренные, вы – оккупанты.
Каждый был коренным, и каждый был оккупантом. Кто сегодня коренной, выяснится только на войне. Убитых много, а прояснения нет.
Еще надо пару тысяч прибить.
Должно выясниться.
Страдает мирное население, которое и воюет.
Это же надо, с какой радостью ввязались.
– На чьей территории идет война?
