экзамены в этом году.
У Хонор было пять открыток. Одну из них сделал Оскар, рисунок пальцем, подписанный «динозавр» аккуратным почерком Джо. Две от Айрис, тоже с рисунками пальцем, но было не разобрать, что изображено. Одна от Джо с изображением гиацинтов. Одна от ее соседки Чарви, которой уже было пятьдесят, и она жаловалась на воспаление седалищного нерва каждый раз, как появлялась на парадной лестнице. Открытки ютились на крошечной прикроватной тумбочке рядом с пластиковой флягой воды и картонным лотком, в котором лежали зубная щетка и паста Хонор. Они падали всякий раз, когда доктор или медсестра натягивали занавеску вокруг кровати храпящей женщины, лежащей рядом с ней в палате, и Хонор уже устала их поднимать.
Еще у нее был шарик. Это было что-то новое. Джо принесла его сегодня вместе с виноградом, романом, который Хонор никогда не стала бы читать, и пластиковым контейнером с домашними брауни: «чтобы придать вам сил!». Джо, пахнущая розами, вошла вприпрыжку, ее обувь тихо поскрипывала, и за ней тянулся воздушный шарик.
Хонор не сразу поняла, что это. Он был серебристый с желтым, круглый, с лентой кислотного желтого цвета и надписью «ПОПРАВЛЯЙСЯ БЫСТРЕЕ».
– Что это? – спросила Хонор, подняв взгляд от книги, которую не читала.
– Я подумала, что это может поднять вам настроение! – ответила Джо, такая же светящаяся, как шарик, хотя Хонор заметила, что ее сухой вопрос попал в цель. Джо привязала его у изножья кровати и сказала: – Вот, выглядит прелестно.
Это было нелепо. Он будет мешать медсестрам, когда они станут менять постель. За день из него выйдет газ, и он упадет. Из-за него она казалась ребенком. Хонор планировала попросить медсестру убрать его, как только Джо уйдет.
Но Джо, похоже, не хотела уходить. Она хотела, чтобы Хонор переехала к ней.
– Нет, – повторила Хонор. – Я лучше найму сиделку.
Джо повернулась к доктору:
– Наверное, нам с Хонор нужно немного времени, чтобы…
– Я дам вам время это обговорить, – сказал он и оставил их.
Джо села на стул у кровати.
– Хонор, – мягко, чертовски любезно начала она, – я понимаю, что вы хотите остаться в собственном доме, но это просто временные меры. Сиделки стоят недешево, и, хотя я уверена, что местный совет вам поможет, с нами вам не придется…
– Я прекрасно могу позаботиться о себе. Не стоит так волноваться. Я скоро встану на ноги.
– Но все эти ступеньки…
– Со мной, – твердо сказала она, – все будет в порядке.
– Хонор, вы же по какой-то причине указали меня ближайшим родственником.
Ее потешило раздражение в голосе Джо: это лучше, чем радость и терпеливость, наверняка фальшивые, которые она напускала на себя перед доктором, перед Хонор.
– Мне было некого больше указать, – сказала она. – И я не нуждаюсь в ком-либо. Я отлично справляюсь сама.
Матрас под простыней был застелен пластиковой пленкой. Она шуршала при каждом движении Хонор и не пропускала влагу, так что ночью ее тело было как кусочек рыбы на пару.
До сих пор она не провела ни одной ночи в больнице. Даже когда родила Стивена, она настояла на том, чтобы отправиться домой в тот же день, до того как стемнеет. У женщины напротив нее был маразм, и каждую ночь, с двух часов до четырех, она звала какого-то Твисти. Женщина на соседней кровати храпела. Когда Хонор наконец засыпала, медсестры будили ее, чтобы провести осмотр, и после этого она лежала без сна, глядя на тусклый свет и ожидая, пока боль вернется.
Лекарства, которые ей давали, помогали, но их действие проходило. Сначала появлялась тупая пульсация, потом она чувствовала, будто ее бедро медленно режут. К тому времени, когда приходила медсестра с очередной порцией таблеток, Хонор была в агонии. Сегодня вечером под пристальным взглядом медсестры она поймала себя на том, что почти выхватывает таблетки, желая побыстрее сунуть их в рот и проглотить, и осторожно положила их обратно в бумажный стаканчик.
– Сегодня они мне не нужны, – сказала она.
А теперь было три часа ночи, хотя точно она не знала, учитывая, что все время горел свет и медсестры, переговариваясь тихим шепотом, ходили туда- сюда в тапочках с каучуковыми подошвами. Шарик качался у края ее кровати и издавал легкий потрескивающий звук каждый раз, как кто-то проходил.
Она уже некоторое время не проверяла банковский счет, но у нее была хорошая память. Она знала свои расходы и доходы. Единственным ее имуществом был дом, купленный ее отцом, и она не собиралась его продавать. Врач-реабилитолог, который пришел ее осмотреть после ухода Джо, сообщил, во сколько обойдется частная сиделка. Она не могла себе этого позволить. А что мог бы ей предложить совет?
– Мы переведем вас в реабилитационный центр, – сказал бодрый врач, от которого пахло мятной жвачкой и сигаретами. – Вы будете там, пока не сможете справляться самостоятельно с расчетом на то, что кто-то будет приходить не чаще раза в день, чтобы помочь. Преимущество в том, что вы будете находиться в системе, если в будущем понадобится дополнительная помощь.
