существенно расширил спектр спортивных репортажей с регби до атлетики и велосипедного спорта, но вскоре снова заскучал – сама природа данного занятия перестала соответствовать его амбициям, ему хотелось чего-то более престижного.
Как раз в этот момент благосклонная судьба в третий раз пришла Гевину на помощь: его назначили – фактически прямо в мужском туалете после церемонии вручения лауреатам премий «Королевского телевизионного общества» – главным выпускающим телепрограмм Би-би-си-4, после чего несколько странным, пьяноватым и петляющим путем он стал ведущим политического шоу, где руководил жаркими спорами о достоинствах благополучной и активно развивающейся итальянской фирмы «Брюнель» или о недостатках буквально изживающего себя железнодорожного транспорта. И наконец, преодолев не менее извилистый, но уже не настолько пропитанный алкоголем отрезок жизненного пути, Гевин стал продюсером десяти телевизионных серий о выдающихся достижениях британской инженерной мысли (гоночном автомобиле «Thrust SSC», фуникулере «Ист-Хилл» в Гастингсе, поршневой ветряной мельнице и т. п.). На эту тему Гевин – причем совершенно самостоятельно, без помощи литературных «негров» – написал неплохую книгу, а также стал регулярно вести колонку в «Таймс» об основных достижениях науки и техники, где рассказывал об абсолютных новинках, которые еще не упоминались ни в прессе, ни с телевизионных экранов, ни в интернете.
Он умел весьма ловко устраивать всевозможные
Гевин посоветовался с юристами по поводу своей семейной ситуации, которую один чрезмерно экзальтированный молодой человек из адвокатской конторы «Дагмар – Престелл» совершенно неуместно охарактеризовал как «похищение ребенка у родного отца». Но в итоге, разобравшись в своих чувствах, Гевин все же пришел к выводу, что вряд ли хочет заключать с женой соглашение, согласно которому большую часть года сын будет жить у него. Ведь разлука с Томом отнюдь не причиняла ему тех страданий, какие могла бы причинить человеку, не обладающему столь глубокими, поистине геологическими, напластованиями неколебимой веры в себя, какими обладал Гевин. Однако был в его памяти потайной уголок, куда он и сам старался пореже заглядывать, ну а другие могли лишь догадываться, что в его душе существует столь уязвимое местечко. Этот уголок в душе Гевина был подобен запертому подвалу большого старинного особняка, откуда порой в самый глухой час ночи доносятся необъяснимые звуки и шумы, но определить их точную природу нет ни малейшей возможности, ибо дверь в подвал крепко заперта; да если б и можно было раздобыть ключ, то лишь непроходимый глупец решился бы спуститься в недра подвала по очень опасной, узкой, поросшей плесенью лесенке.
Новая жена Гевина, Эмми, была актрисой, и очень неплохой актрисой (Национальная премия, премия театра «Донмар» [22], съемки на ТВ и несколько небольших ролей в кино, но все же ее главной и страстной привязанностью оставались театральные подмостки). Эмми обладала именно теми чертами характера, которых недоставало Гевину, – преданностью делу, которое считала важнее собственной персоны. Однако ей не хватало того, чем в избытке обладал он, – незыблемого ощущения самости, собственной значимости, и отсутствие у нее этого ощущения приводило к тому, что она как бы терялась среди выдуманных персонажей, которых изображала на сцене. Гевину очень нравилось, что внешность Эмми неизменно приковывает внимание окружающих, – «этакая пособница негодяя Бонда», как не слишком любезно охарактеризовала ее Сара, – ему приятна была слава жены, связанная как с ее внешностью, так и с ее талантом; но самой главной причиной того, что они вот уже целых три года жили вместе и любили друг друга, были их бесконечные отлучки. Вот и сейчас получилось так, что благодаря ролям в пьесах Хенрика Ибсена и графику работы Гевина это был лишь четвертый вечер с начала ноября, который они провели вместе.
Теперь же они сидели в уютной родительской кухне и пили горячий чай – одну кружку за другой, – завернувшись в теплые махровые полотенца, поскольку их насквозь промокшие джинсы и свитеры крутились, точно акробаты, в сушильном барабане. Настроение у Гевина было веселое. Его даже обрадовало небольшое приключение в пути (он, кстати, как раз предпринимал попытку продать Би-би-си документальный сериал, в котором сам пешком преодолевает знаменитый Шелковый путь), и ему казалось, что он с удовольствием прошел бы и расстояние в пять раз длиннее даже по куда более глубокому снегу. А Эмми если и не испытывала особого восторга от этой прогулки, то сейчас ей по крайней мере было тепло, и она с огромным облегчением думала о том, что ей удалось выжить после поездки в автомобиле со своим чересчур самоуверенным, в том числе и в плане водительских навыков, мужем.
Хорошее настроение сохранялось за столом на протяжении всей праздничной трапезы, и отчасти, разумеется, этому способствовало еще и исключительное качество киша и «павловой». Веселили собравшихся и шутки Гевина. Всех приятно удивило сообщение Эмми о том, что она недавно получила небольшую роль во второй части нашумевшего фильма об экзотическом отеле – «Отель «Мэриголд»: Заселение продолжается». Заодно она поведала собравшимся скандальную сплетню об одном знаменитом актере, который ни за что не желает стареть, и все окончательно
