– Ты ведь Кэрол, верно? – Мать, цепляясь за подлокотник дивана, медленно приподнялась и встала на колени. – Ты сменила цвет волос. – Затем, собравшись с силами, она выпрямилась в полный рост. – Но ведь ты должна сейчас быть в Америке.
– Ох, мам, я ведь подумала, что ты умерла!
– Я спала.
– На полу? – Затылок у Кэрол буквально свело от боли.
– Не на полу, а на матрасе.
– Сейчас, в разгар дня?
– Мне трудно подниматься по лестнице.
На всех горизонтальных поверхностях в гостиной толстым слоем лежала пыль. Постер в рамке – пейзаж Констебля – стоял, прислоненный к стене, прямо под прямоугольником невыгоревших обоев, где обычно висел; через все стекло тянулась трещина.
– Мне казалось, что ты нас ненавидишь, – сказала мать. – Мне казалось, теперь ты всегда будешь жить отдельно, вдали от нас.
Это была та самая комната, где они с Робин ели томатный суп и жареные «пальчики» и смотрели мультфильмы «Сорока-болтунья» и «Самая лучшая волшебная палочка». Здесь они играли в «мышеловку» и накрывали кофейный столик простыней, чтобы «сделать пещеру».
– Что случилось? – спросила Кэрол у матери.
– Я просто спала.
– Нет, что случилось с этим домом. С тобой.
– Твой отец умер.
– И что потом?
За задней стеной ограды росла большая липа и своими ветвями закрывала все боковое окно дома, а когда налетал ветер, листья липы шелестели и меняли цвет, точно косяк рыбы. Сейчас это окно было закрыто листом фанеры.
– Как тебе удалось войти? – спросила мать.
– Мам, ты когда в последний раз ванну принимала?
– Я целых сорок три года о твоем отце заботилась.
– Но от тебя же пахнет!
– Домашних дел всегда было столько, что на целую жизнь бы хватило.
– А Робин знает, что у тебя тут творится?
– Ну а потом уж делать его счастливым мне больше не требовалось. Хотя мне, пожалуй, никогда толком не удавалось сделать его счастливым.
– Робин никогда мне ничего не говорила.
– Я предпочитаю совсем не выходить на улицу. Там все такие толстые. И теперь там есть специальные электрические знаки, по которым можно понять, когда подойдет следующий автобус. Наверное, мне следовало бы хоть чаем тебя напоить. – И мать направилась на кухню, чтобы приготовить чай, а точнее, бог знает какое варево, где кишат микробы.
Кэрол взяла с подоконника старого жирафа из папье-маше, сдула с него пыль и словно вновь почувствовала, как сухие теплые руки мисс Кэллоуэй направляют ее пальцы, помогая формировать скелет жирафа с помощью красных плоскогубцев, и от мисс Кэллоуэй пахнет печеньем и кофе, который она пила во время перемены в учительской. «Ну, теперь нажимай сильнее!»
Кэрол спросила у кассирши в «Низе» номер телефона местной фирмы по вызову такси, позвонила туда из автомата и, усевшись на скамейку и поджидая такси, стала вспоминать уличный праздник, который они в 1981 году устроили по случаю свадьбы принца Чарльза и Дианы. Все тогда здорово напились и танцевали прямо на автобусной остановке под Ким Уайлд и «The Specials»[66], записи которых крутили на каком-то допотопном магнитофоне. «Этот город… возникает, как призрак…»
В центре Мейлард-роуд они расставили раскладные столы, но никакой торжественной части, в общем, не получилось, разве что спели «Боже, храни королеву», да член местного совета произнес не слишком искреннюю речь, которую, впрочем, быстро заглушили мяуканьем. Чем ближе к вечеру, тем сильнее разгоралось веселье, а когда с наступлением темноты люди постарше стали постепенно расходиться по домам, атмосфера празднества стала приобретать несколько зловещий характер. Кэрол вспомнила, как какая-то женщина сидела на траве и не скрываясь рыдала в голос, как этот ужасный, потрясающий тип, старший брат Ямин, прямо на карусели занимался сексом с Трейси Холливуд, а вокруг стояли его приятели и вопили, изо всех сил раскручивая карусель. А потом близнецы Шихан стали запускать горящие ракеты через футбольное поле и вдоль улицы, но приехали полицейские, и они удрали, но, как только полицейские уехали, снова принялись за свое. Даже несколько месяцев спустя в крапиве на краю футбольного поля еще валялись маленькие пластмассовые флажки «Юнион Джек», большие банки из-под пива и тарелки с изображением королевской четы; немало подобного мусора было засунуто и за сетку ограды возле булочной Лидбиттера.
Потом Кэрол вспомнила, как однажды на Рождество брат Хелен Веллер, вооружившись лишь простыней с изображением Спайдермена, спрыгнул с балкона на седьмом этаже Кавендиш-тауэр после того, как всласть угостился какими-то особыми грибочками. Она вспоминала обувь фирмы «Кашарель»,
