черных протестантов.
В середине августа Финес пригласил нас провести с ним и его семьей месяц на его вилле в Ньюпорте.
– Мы, конечно же, не можем поехать, – ответила Сара, когда я сообщил ей о приглашении. – Это будет злоупотреблением гостеприимством. Ты не считаешь, что нам пора подыскать себе жилье?
– А что плохого в том, чтобы провести месяц на море? – возразил я. – Я думал, тебе понравится.
– Нам нужно жить самим по себе, – объяснила она. – В собственном доме.
И взгляд, которым Сара окинула нашу спальню, сказал мне все.
– Они тебе не нравятся? – спросил я вдруг. – Тебе не нравится Финес и не нравится Мора. Почему?
Она не ответила.
– Сара?
– Понимаешь… – Она сделала короткое изящное движение руками и отвернулась. – Они, конечно, очень добры, – услышал я ее слова, – и очень гостеприимны, но… Максвелл, они такая дешевка! Я имею в виду, дешевка в том смысле, в котором в Нью-Йорке говорят о нуворишах…
– Спасибо, – перебил я, – я достаточно долго прожил в Нью-Йорке и понимаю значение слов «дешевые нувориши».
– Я что имею в виду… ты посмотри на этот дом! Мебель – это какой же нужно иметь вкус, чтобы выбрать такую, ужасные обои, все эти дешевые, вульгарные религиозные статуи! А попытки Моры Галахер подняться по социальной лестнице… да они просто смешны! Если она может себе позволить время от времени давать тысячу долларов на ее любимую благотворительность и внушать своим дочерям представления, которые свойственны девицам гораздо выше их положением…
Она увидела мое лицо и умолкла. Наступила пауза.
– Я не хочу выглядеть неблагодарной, – поспешила пояснить Сара. – Я не имела в виду… – Она снова замолчала. Сара крутила и крутила обручальное кольцо на пальце. – Извини, – быстро проговорила она наконец. – Да, мы можем поехать в Ньюпорт, если ты хочешь. Извини, Максвелл. Я не имела в виду то, что сказала…
– Имела, имела! Что хотела сказать, то и сказала, ты, маленькая высокомерная сучка!
Она начала плакать, повторяла, что извиняется.
– Послушай меня… – прорычал я, беря ее за плечи и встряхивая, чтобы она заткнулась. – То, что хорошо для меня, хорошо и для тебя, и если ты так не считаешь, то можешь возвращаться к своему пьянчуге-мужу голубых кровей – и баба с возу. Я всегда смогу найти себе другую женщину для постели.
Это были ужасные слова. Я знал, что ужасные, но не мог остановиться. Смотрел на нее и вдруг сквозь нее увидел прошлое, услышал голос Эйлин, которая называла мой замечательный дом лачугой, повторяла, что не должна была выходить замуж за человека ниже ее по положению. Мне показалось, будто кто-то вонзил нож в мои кишки и прокручивает там клинок.
Боль исказила лицо Сары. Рыдая, она срывала с себя одежду, предлагала мне себя, кричала, что все сделает, только чтобы я не уходил от нее.
Здравый смысл вернулся ко мне. Меня будто окатили ведром холодной воды. Я прижал ее к себе, натянул сорванный корсаж на грудь, принялся гладить волосы. Спустя время попросил у нее прощения. Я продолжал прижимать ее к себе, а когда она перестала плакать, пробормотал:
– Я никуда от тебя не уйду. Почему, ты думаешь, я подарил тебе обручальное кольцо? Ты лучшая женщина в мире, а я самый счастливый из мужчин на земле.
– Если бы мы только могли пожениться! – прорыдала она, пытаясь отереть глаза. – Если бы только… – И Сара снова заплакала.
Я сразу же понял, что у нее на уме, потому что она говорила об этом прежде.
– Дорогая моя, я думал, мы уже давно решили: то, что у нас не будет ребенка, – оно и к лучшему.
– Да, знаю, но я бы чувствовала себе комфортнее… безопаснее…
– Я был бы последним человеком на земле, если бы ты могла быть уверена во мне только с ребенком на руках.
– Дело не в этом. Просто я так люблю детей, и мне бы хотелось… так хотелось…
– Знаю.
Я и в самом деле сочувствовал ей – знал, как она сожалеет, что из-за прошлых проблем больше не сможет иметь детей, но в то же время втайне смотрел на это как на своего рода благословение. Конечно, я бы радовался, будь у нас ребенок, но любовь имеет таинственное свойство сникать с появлением первых пеленок, к тому же мы оба уже успели принести в этот мир детей.
– По крайней мере, у нас есть Нед, – произнесла Сара, изо всех сил стараясь быть благоразумной. – Ему наверняка понравится побыть у моря.
– Мы не поедем на весь месяц. Поедем на неделю, чтобы не обидеть Финеса, а потом вернемся в Бостон и найдем себе хорошее жилье.
Я говорил с Сарой, одновременно спрашивая себя, считает ли Нед наше теперешнее обиталище дешевкой, и хотя я внимательно за ним наблюдал, но ничего такого не заметил. Ел он, в отличие от того, как это было в Нью-Йорке, с аппетитом. Поедал тарелку за тарелкой великолепную ирландскую еду, а потом я слышал, как он смеется, играя в саду с девочками. Те хихикали и визжали, а Нед едва не буйствовал.
– Приятно смотреть, как дети веселятся, – добродушно заметил Финес Галахер вечером перед нашим намечавшимся отъездом в Ньюпорт, когда мы с
