Рядом находилась каменная стена, ограничивающая сад при доме, и я вскарабкался на ближайшее дерево, раскачался на толстой ветке и, словно обезьяна, перекинул свое тело на верх стены, приземлился среди битого стекла. К счастью, на мне были крепкие ботинки на толстой подошве. Спуститься со стены, не порезав руки, было нелегко, но я перекрестился и спрыгнул, молясь, чтобы не сломать ноги.
Я ничего не сломал. Везение теперь было на моей стороне, и через несколько минут я уже отвязывал лошадь от импровизированной коновязи у ворот и отдавал моему родственнику последние распоряжения.
– Макгоуан вскоре появится, – сообщил я. – Ты нашел место?
Шанин нашел. Я осмотрел его. У дороги, но над ней лежали три больших валуна.
– Отлично. – Я дал ему мой револьвер и несколько лишних пуль.
– А деньги? – уточнил он.
– Они будут ждать тебя в Линоне. – Да, он был моим родственником, и я горячо его любил, но, когда речь идет о деньгах, осторожность не повредит. В особенности если ставки так высоки.
– Где я тебя найду?
– У лодки Томси Маллигана. Удачи тебе, Шанин.
Мы обнялись. Я сел в седло и поскакал вниз по склону к дороге на Линон.
У гостиницы я поставил лошадь в стойло и отправился на поиски Томси Маллигана. Нет ничего приятнее, чем встретиться со старым другом, и мы с Томси посидели на пристани, покурили, вспоминая тот день три года назад, когда я был преступником в бегах, а он на лодке привез меня из Линона в Голуэй. В тот день я встретился с Сарой в полуразрушенном домике над Кашельмарой, в тот день она стала моей любовницей. Я добрался до Линона, а когда Томси перевез меня в Голуэй, другой член Братства довез меня на своей лодке до Куинстауна, где я сел на иммигрантский пароход и отправился в Америку.
– Но теперь это дела давно минувших дней. – Я улыбнулся ему. – Я снова респектабельный джентльмен.
Томси согласился, что респектабельность – замечательное состояние для человека, и начал рассказывать о двух внуках-священниках.
Я простился с ним, вернулся в гостиницу и сообщил хозяину, что останусь на ночь, а утром сяду в экипаж на Голуэй. Денек был хороший, чтобы пошляться без дела. Я видел Линон, а Линон видел меня. В тот день состоялось немало бесед, к вечеру я ел свинину и кровяную колбасу, а дочь хозяина принесла мне кружку портера.
Тем вечером долго не смеркалось, но, когда все же стемнело, я, зевнув, сообщил хозяину, что немного прогуляюсь перед сном.
На улице было прохладно, и темные соленые воды гавани Киллари сверкали под ночным небом. Стоял высокий прилив, и, посмотрев на пристань, я увидел лодку Томси Маллигана, покачивающуюся на волнах, словно черная пробка.
– Есть какие-то вести от него? – тихо спросил я у Томси.
– Ни словечка.
Я ждал. Вода поднималась выше. Я возвращался в гостиницу, когда услышал его на дороге.
– Макс…
– Да, это я. Давай сюда.
Я повел его с дороги в лесок, посаженный у гостиницы. Он охнул, когда я прикоснулся к его руке, и я почувствовал мягкую липкость крови.
– Господи Исусе, что случилось?
– Все в порядке, – отмахнулся он, опускаясь на землю, – но я устал – совсем без ног.
– Дай я посмотрю. – Я чиркнул спичкой.
– Да ерунда – царапина. Не волнуйся, Макс.
– Даже за царапиной нужен уход. – Я дал ему мою набедренную фляжку и велел: – Выпей немного.
Вытащив чистый носовой платок из кармана, как умел, завязал ему руку.
– Уже лучше. – Он отпил из фляжки, его передернуло, Шанин глотнул еще. – Господи боже, ну и денек!
– Ты промахнулся в первый раз?
– Да, но ты послушай, что случилось! Я сидел там, ждал после твоего ухода, как вдруг Тимоти О’Шонесси – он там теперь дворецким…
– Знаю.
– Так вот, он вылетел оттуда стремглав в тележке с впряженным ослом и понесся через мост к дому старика Макгоуана так, словно за ним гнались все дьяволы ада. А спустя какое-то время вернулся со стариком, а в руках у того – дробовик.
– Господи милостивый!
– Что мне было делать, Макс? Я решил не стрелять в него, потому что если бы он не добрался до Кашельмары, то Хью Макгоуан с перепугу и носа из дому не высунул бы. Так что я дал старику проехать, и, конечно, когда Хью наконец появился, он был со стариком и оба вооружены до зубов.
– Зря я не оставил с тобой еще кого-нибудь.
