Эдгар поерзал на скамейке.
— Что сказала бы твоя мама? — Индус протянул Эдгару оранжевую дольку. Облака над ними разорвались, и деревья зазвенели птичьими голосами. Эдгар и его собеседник молча жевали.
— Мне очень жаль, — сказал индус, когда они доели апельсин.
— Отец выбросил всю ее одежду.
— Так многие делают.
— Зачем? — спросил Эдгар.
Собеседник повернулся к нему.
— Похоже, вы не особенно много общаетесь.
— Нет, он все время на работе, а если приходит домой, когда я еще не сплю, мы ужинаем, и я иду в свою комнату, а он читает газету.
— И ты думаешь, что он тебя не любит.
Эдгар кивнул.
— Совсем плохо, — пробормотал мужчина себе под нос.
— Что? — не понял Эдгар.
— Понимаешь, он любит вас обоих так сильно, что это его съедает. Сорвавшийся с орбиты глаз начал вращаться.
— Когда кто-нибудь покидает наш мир, или, если тебе так больше нравится, выходит в другую комнату, те, кто остается, иногда заставляют себя перестать любить, но это ошибка, ведь если ты любил хоть раз в жизни, тебе конец.
Эдгар вспомнил печальную, согбенную фигуру отца.
— Я очень сильно любил свою жену еще до того, как ее встретил. Я не знал, кто она, однако в моей душе горел огонь, и я был уверен, что она где- то есть. Теперь, когда она среди звезд, я по-прежнему люблю ее, хотя мы говорим на разных языках.
— Она тоже умерла?
— Ты вообще слушаешь, что я говорю?
— Извините.
— Ладно, прощаю, но больше никаких глупостей.
В листве мелькнула птица, присела отдохнуть на ветку.
— Ты должен помочь своему отцу.
Эдгар представил отца, с утра до ночи угрюмо сидящего в офисе, темные круги у него под глазами, красоту его медлительных движений. Когда мама только заболела, Эдгар как-то увидел, что отец, встав на колени, собирает в душевой пряди ее волос. Никто еще не верил, что может случиться страшное, а он пытался спасти все, что мог, и хранил волосы в наволочке.
— Пойдем, — сказал мужчина. — Здесь очень приятно сидеть, но давай погуляем.
Эдгар не тронулся с места.
— Покажи мне места, куда тебя водила мама. Давай прокатимся в метро и споем ее любимую песню.
Эдгар не знал, что сказать. Мама учила его не общаться с незнакомцами.
— Мы оба голодны. — Индус задумчиво потер подбородок и поправил тюрбан. — Я кое-что придумал. Ты назовешь мне любимый ресторан твоей мамы, и я отправлюсь туда, а ты, если хочешь, тоже приходи.
Эдгар назвал китайский ресторанчик в Нижнем Ист-Сайде, и мужчина скрылся за кустами.
Прошел целый год — триста шестьдесят пять дней — с тех пор как мама закрыла глаза, и ее рука, которая уменьшилась и стала почти такой же, как у Эдгара, выпустила его руку. Открылась дверь, и ее душа устремилась в неизвестность.
Один мальчик из школы сказал ему, что никакой души нет, что человек — просто машина. Хотя он не имел в виду ничего дурного и его слова звучали вполне разумно, Эдгар чувствовал: здесь что-то не так, не только этот мальчик, но и все люди чего-то не понимают.
Перед самой смертью мама словно набралась сил. Она широко распахнула глаза и даже попыталась сесть. Оглядела комнату, а потом посмотрела на мужа, который сидел на краешке кровати.
Годовщины печальны и прекрасны. Снег на глазах превращается в дождь.
Эдгар толкнул дверь в китайский ресторан. Рекламные листки затрепетали, словно крылья.
Он скользнул в кабинку и сел напротив мужчины, бегающий глаз которого проводил официанта на кухню.
Из-за бисерной шторы появилась китаянка.
— Давно ты к нам не заходил, Эдгар.
— Да, — ответил он, и у него потеплело на сердце при мысли о маме.
Индус положил руку ему на плечо.
