Поднимаясь по Пятой авеню, он ежится от собственной бесчувственности. «Он, наверное, подумал, что я — такой же, как все. А я такой, как все?» Раввин лишь понимающе тронул его за рукав.
Снова валит снег.
Сквозь снежную мглу пробиваются огоньки желтых такси, приветливо мигают витрины. Жерар думает о манекенах. Они идеальны и совершенно неподвижны. Рассуждают о том, чего никогда не делали. Сидят над едой, которую не могут попробовать. Лежат под одеялом в постели, где им не снятся сны.
Он представляет себе Люси, сидящую за столом в теплой квартире. Она читает адаптированное издание «Черного красавчика», набранное крупным шрифтом, и сосредоточенно болтает ногами. Дочь для него — все.
Жерар красив и нравится женщинам. Со многими доходило до постели. Однако почти все они чувствовали, что он их не полюбит, поэтому держались на расстоянии, избавляя себя от ненужной боли. Он любил лишь однажды, причем не мать Люси.
С дочкой сейчас Индира, тяжеловесная студентка Барнард-колледжа из Нью-Дели, которая по будним дням готовит ужин и помогает девочке с уроками. Жерар с Люси в восторге от индийской кухни. Индира теперь частенько остается поесть с ними — раньше стеснялась. Она становится членом семьи. Ее отец умер.
Снег засыпает все вокруг. Жерару вспоминается «Человек-невидимка» — нашумевшая кинолента тридцатых годов. Однажды вечером он смотрел ее вместе с дочкой. Она увидела фильм в программе телепередач и заинтересовалась. Его показывали поздно вечером, и через пять минут после начала Люси уже спала. Относя дочку в кровать, Жерар слышал, как бьется ее сердечко — теплый гладкий камешек. Она спросила сквозь сон, что случилось с человеком-невидимкой. Жерар объяснил, что его поймали, потому что пошел снег и он оставлял следы.
— Как прекрасно, — пробормотала Люси, не открывая глаз.
Начинается метель. Зима роняет со спины клочья меха.
И вдруг сквозь снежную пелену он видит Лорел.
Прошло восемь лет.
Он не в состоянии поверить и резко останавливается.
Наткнувшаяся на него женщина с сумками осыпает Жерара ругательствами.
В нескольких метрах от него стоит Лорел.
Он делает шаг и легонько стучит по стеклу.
Очередь в магазине поворачивает головы и укоризненно оглядывает его, словно вышедшие из спячки судьи.
У Лорел такое же острое и угловатое лицо, как у женщин на картинах кубистов, но выражение смягчают глаза, утонувшие в воспоминаниях. Сегодня она даже красивее, чем всегда. Миндалевидные губы приоткрыты. Жерар не в силах разобрать, улыбается ли она.
Правильно ли он поступил? Может, лучше было пройти мимо? Потом, дома, в тишине кабинета, воскресил бы в памяти мгновение, когда увидел ее в очереди, и дал волю воспоминаниям…
Лорел держит упаковку копченой рыбы и бутылку холодного чая. В момент узнавания его не охватывает всепоглощающая любовь, ничего такого — просто как будто открывается дверь в комнату, которая всегда там была. Годы в разлуке — всего лишь годы друг без друга.
Они встречались каких-то пару месяцев, а познакомились на вечеринке у коллеги. Свечи, вино, женщины в декольте. В мерцающем свете свечей красивы оголенные плечи даже не самых привлекательных женщин.
Они говорили и не могли наговориться, словно наверстывая упущенное, хотя никогда раньше не встречались.
Когда он находит Лорел в очереди, та как раз собирается платить, однако Жерар быстро протягивает кассиру несколько купюр.
Лорел вспыхивает.
— Не могу поверить, что это ты!
— Знаю, — отвечает он и пытается поймать ее взгляд, но мешают люди, толкающие их со всех сторон.
— Как поживаешь?
— Нормально, а ты?
— Отлично, как твоя дочь?
— Прекрасно, лучше всех.
— А ее мать?
— Умерла, — помедлив, отвечает он.
— Ты шутишь?
— Нет.
— О господи! — выдыхает Лорел.
— Когда Люси исполнилось шесть месяцев, Исси вернулась в Лос-Анджелес, чтобы исполнить свою мечту стать актрисой.
