– Все равно пока нового поставщика не найдем, свинина останется… Что-то серьезное тоже в меню надо. Пять часов парни же без пищи… Потом еще игра…
Что?
– А ну стой… – Столешников даже встал. – Какие пять часов? Извини, Семен.
Николаич обернулся, удивленно шевельнул бровями. Столешников повторил:
– Какие пять часов?
– Ну… – повар наконец-то снял шапочку, помял в руках. – Чтоб не наедаться перед игрой.
Ох, беда-а-а…
– Как они бегать будут голодными? – Столешников развел руками, глянул на него с досадой. – Последний прием пищи за три с половиной часа до игры, хорошо?
Николаич кивнул и ушел. Явно с желанием добраться до ближайшей аптеки и купить новому главному тренеру интересную приправу в щи. Ну, или там в сборную солянку. Да так, чтобы потом тот из туалета полдня командой руководил. Осторожнее будьте с поварами, Юрий Валерьевич, осторожнее.
Столешников повернулся к Смолину. Давай, директор, выкладывай что за душой-то?
– Слушай, ко мне ребята подходили… В общем, ситуация не очень правильная рисуется.
И к этому подходили. Прямо не административный и медперсонал, а сплошь психотерапевты с частной практикой.
– Какие ребята?
– Ну, ребята… игроки… не важно… Жалуются они. Не хорошо это как-то. Вроде только начали…
Вот, заходил кругом да около. Столешников нарисовал на расписании тренировок черточку. Первую черточку. Юра всегда начинал рисовать на полях, когда нервничал. Утренний дзен, начавшийся с хороших мыслей, улетучивался. Если к обеду поля будут изрисованы на одну четверть, то вечером надо будет уйти пораньше. А иначе можно с кем-то сильно поссориться…
Вообще по специальности ему положено чиркать схемы атаки и защиты. Это верно. Только Столешникову нравилось именно вот так. Ладно, разговор, вот что важно.
– На что они жалуются?
Смолин, пряча глаза, поерзал по стулу.
– Да, ничего страшного, но знаешь, как это бывает, тут, там по чуть-чуть, а потом…
Разговор получался какой-то… скользкий. Как и сам директор.
– Что ты юлишь, говори как есть.
Смолин прищурил глаза, решился наконец. Да давай, валяй, Семен, чего мнешься?
– Ну, говорят, оскорбляешь их… Жестишь на тренировках. Выходной отменил… Премии за ничьи не платишь… Одно, другое… Просто… Скандала не хочется, понимаешь?
Ах ты, господи, скандала ему не хочется… Или что другое дергаться заставляет? Столешников пристально посмотрел на директора.
– А ты тоже за премии переживаешь?
Семен кашлянул, пошевелил пальцами сцепленных ладоней. Еще раз кашлянул.
– Не, не, за премии тебе спасибо…
Он вдруг незаметно придвинулся ближе. И произнес доверительно, прямо как старому испытанному другу, с которым и огонь, и воду, и пуд соли вместе:
– Валерич, слушай… ты тренер молодой, эмоции там у тебя, все понимаю… Но… Ты ж задачу-то понимаешь?
Ага… Вот оно и полезло наружу. И вовсе даже не здравый смысл вперемешку с общечеловеческими ценностями. А скрытое, до поры до времени, дерьмо.
– Какую задачу?
Верно, Юра, давай поблефуем, хотя покер и не любим. Полезно порой.
– А тебе твой агент не объяснил?
Вон оно чего, оказывается. А собака, однако, тут порылась не одна. Рыли, видно, вдвоем, этот вот, да еще и Валдис… Валдис.
Неприятно. Но надо дожимать ситуацию.
Столешников выдержал паузу, не спуская с директора выжидающего взгляда.
Ну, вот и задергался Семен, заволновался, порозовел. Какой, однако, он легкий на это дело, чуть что не так, сразу в краску.
Смолин сглотнул, дернув наверняка сухим горлом, оглянулся, хотя никого в кабинете больше не было.
– Есть у нас, в общем… Определенный контингент игроков, которых трогать не надо. Ну играют и играют… Потихоньку форму набирают. А через годик скидываем… Понимаешь?
