правда.
Так, уже опоздал, черт. Врач стояла молча, лишь смотрела расстроенно. Хорошо-хорошо, не бегать же от нее… Столешников кивнул на несколько старых, хотя и недавно выкрашенных, деревянных, стоявших лавок вдоль аллейки около стадиона:
– Может, сядем… – надо бы улыбнуться, хотя какие тут улыбки. – Поговорим, разрядим обстановку?
Варвара усмехнулась. А потом вздохнула.
– С удовольствием. Я вам заодно почитаю список травм за неделю. Такое ощущение, будто парни с фронта приходят, а не с тренировки… Убитые, подавленные…
Ну вот, все с начала по второму кругу.
– Они к вам жаловаться ходят?!
– Не жаловаться, Юра… – посмотрела как-то странно, как на инопланетянина. – С болью они ко мне ходят.
И ушла. Вот просто так, не договорив, взяла, развернулась и пошла себе. Черт… как-то некрасиво вышло. Будто он, Юра Столешников, не человек, а чудовище. Ладно… посмотрим.
А смотреть непременно начнем со столовой. Как говорится, по рекомендации врача.
Юра усмехнулся. Боевой у него, однако, врач-реабилитолог.
Повару Столешникова не представляли. Столешникова повару – тоже. Знал он о нем лишь несколько вещей:
Все зовут его Николаичем.
Работу свою любит и знает – никто ни разу не отравился.
Человек Николаич добрый, не суетливый. Юре такие нравились. С таким можно разговаривать прямо, без обиняков. Столешников поднял глаза на повара, переминающегося с ноги на ногу. Потом снова углубился в изучение меню.
Ох ты ж елки-палки!
– Это откуда здесь взялось? Колбасу – на хрен с пляжа!!!
Николаич, оглядев в который раз интерьер кабинета Столешникова, заметно взгрустнул.
– Совсем?
И посмотрел, с какой-то затаенной надеждой. Эх, чудак человек, все ты понимаешь, и в диетах разбираешься наверняка, просто хочешь «пацанам» приятно сделать. Ну да, все верно. Кто колбасу-то не любит, особенно если «Докторская», да с местного завода, да свежая, да… Да вот только от нее потом бегают «пацаны», а на боках у них так и приплясывает сотенка-другая лишних грамм. Вот и все, а так – никаких претензий к качеству и вкусу. Ладно, дело поправимое.
– Совсем… Окончательно и навсегда. На тренировках больше белка. Перед матчем чуть снижаем и добавляем углеводов. Пасту из твердых сортов. Или рыбу. Раствор углеводов – обязательно. Но в меру. Завтракаем: орехи, яичница, соки. Свежевыжатые. Просто салат где? Огурцы, помидоры – юг же!
Николаич почесал пятерней подбородок и ткнул пальцем в какую-то строчку скромных размеров на листе основного меню:
– Вот… Летний…
О, точно, миль пардон, не заметил. Идем ниже по списку:
– Дальше поехали. Почему у нас перед игрой меню не меняется? За сутки до игры никакой тяжелой пищи. Никакого мяса. Про свинину вообще забудьте. Это понятно?
Николаич загрустил окончательно. Нужно как-то подбодрить человека, а то мало ли, вдруг у него свинина – «коронное» блюдо – отбивная или даже чешское вепрево колено, и он им гордится?
Надо, Юра, надо уметь общаться с людьми, мотивировать… И повод же есть, сам вот только пробовал. Целых три раза подряд.
– Запеканка, кстати, шедевральная, спасибо, очень вкусная, правда. Вот ее побольше. Сделаешь? И углеводы-углеводы… Бананы в обязательном порядке. Песочное печенье можно, сухие пирожные, маффины, но никакого заварного крема.
Тук-тук-тук…
Вот кто там еще?
В кабинет осторожно заглянул Семен Смолин.
– Валерич, поговорим?! О, привет, Николаич, как сам?
Повар облегченно вздохнул, глядя, как Столешников жестом приглашает Смолина присесть.
– Ну, я пошел.
И быстро двинулся на выход, пока не остановили.
Столешников усмехнулся и, глядя на озабоченную тренерскими запросами спину, добавил:
– С тобой еще не закончили. Зайди потом!
Спина вздохнула и неожиданно забурчала:
