– Ты не открывала дверь!
Она обхватила его за шею своими длинными красивыми руками и неожиданно сильно дернула на себя, прижала его голову к своей груди, втащила на подоконник.
– Ты сумасшедший! Ты что, это ради меня сделал? Ты сумасшедший! – Она прижимала его голову к своей маленькой груди, а он увидел ее красивые стройные ноги и белые трусики, там, где-то в начале халатных пол. Он сидел на подоконнике и чувствовал и видел ее тело, а она прижимала его к себе и гладила его обледеневшие волосы.
– Просто ты не открывала дверь! – выдохнул он, проникнув холодными руками в самую горячую часть женского тела, в угодья ее рук и подмышек, сжав их и ощутив, как Элино тепло входит в него, приблизил ее к себе.
Поезд, миновав Екатеринбург, въезжал в Зауралье, в Сибирь. Резко похолодало. На стеклах плацкартного вагона мороз вовсю разрисовал сказочный лес. «Такое только у нас может быть, на Урале и в Сибири», – думал Золотарев. Он лежал на верхней полке, смотрел вниз, на сидящего на нижней полке молодого киргиза. Прошлым вечером они поговорили с ним, киргиз рассказал, что мечтает завести отару овец в тысячу голов, а сейчас мотается курьером, возит товар. Какой, он не стал говорить, но обмолвился про травку. «И надо нам эти границы открытые, – думал Золотарев. – Ну ладно травка, а ведь и героин возят…» Потом его мысли вернулись к последним двум московским дням уходящего года. К Эле, к их безумному двухдневному роману.
Двое суток они почти не выходили из Элиной комнаты, и только Золотарев бегал к метро, к продавцу узбеку, торговавшему курицей-гриль, да за шампанским.
– У меня никогда не было так хорошо с женщинами, Эля, – откровенничал с ней Золотарев. А она нежилась в кровати в пеньюаре, черных шелковых чулочках, мурлыкала и покуривала ментоловые сигареты.
– Ты такой неутомимый и такие ласки делаешь, немногие мужчины на такое способны, – отвечала Эля. – Вот только худенький, тебе бы поправиться килограммов на десять. Хотя это и хорошо, на мой живот своим пузом не давишь, – смеялась она и хитро раскосыми серыми глазами поглядывала на Золотарева. – А я тебе нравлюсь?
– Да, конечно, у тебя отличная фигура!
– У меня грудь маленькая, – жеманно мурлыкала Эля.
– У меня 70 килограмм, уже давно вес не меняется. Я в 18 лет вытянулся, до 180, и не поправился. Как отец. Он тоже худой был. Уже после сорока стал поправляться.
– А тебе сколько лет?
– Мне двадцать три.
– Жаль, такой молоденький, – отвечала Эля.
– Почему жаль?
– Мне уже тридцать пять. Пора заводить ребенка. Было бы тебе лет тридцать. Ну, хотя бы двадцать восемь, а 12 лет разницы – много. Ну, хватит болтать, иди ко мне, – она поманила его пальчиками обеих ног к себе. – Иди ко мне, мой ласковый…
Золотарев, зажмурившись, вспоминал ее и думал о ней. «Нет, надо что-то делать. Наверное, надо жениться. И на ком?» Он вспомнил своего старшего дядю, дядю Сережу, отцовского брата. Он жил в Ульяновске и года четыре назад приезжал погостить в Томск. Была гулянка, где собрались многочисленные золотаревские родственники, они вышли с дядькой покурить. Дядя Сережа стал расспрашивать Золотарева.
– Да, есть девушка, да, – отвечал второкурсник Золотарев.
– Как ее звать?
– Танька с экономичес…
– Никогда не называй так женщин, – тут же оборвал его дядька.
– Ну, ее же нет с нами, в лицо я ее только Таня называю.
– Даже если ее нет, никогда так не называй, и даже про себя и самому себе. Только Таня. Всегда будь ласков и уважителен к женщинам, – поучал его дядька.
– Понял.
– Сколько ей лет?
– Моя ровесница.
– Нормально. Плюс-минус два-три года – это нормально. Даже лучше, когда женщина постарше, как у твоего отца или у меня. Вот у меня Люда на три года старше. Она мудрей, всегда советом подскажет. Но и ровесницы тоже, в общем, нормально. Смотри только за молодыми школьницами не бегай, проблем не оберешься, будешь ревновать, как наш дед бабку. И лучше землячку выбирай, а то видишь, куда меня Люда увезла. Жили в Томске, учились, а ей на Волгу снова приспичило. Увезет, женщина всегда увезет туда, где выросла, – густо улыбался сквозь усы дядя Сережа.
– Тетя Оля же уехала в Москву и в Томск не собирается, – ответил Володя.
