«Уеду, уеду, – глубоко задумавшись, решила Катя, выискивая и не находя в своей сумочке ключи от квартиры. – Вот с Машкой поговорю и уеду. Максимыч слов на ветер не бросает. А Машка поймет меня, она же дочь, моя дочь…».
– …Катя! Ты моя лучшая журналистка! Какая Махачкала?! Ну ладно бы Питер там, заграница, я бы еще понял. Но Махачкала? Там же стреляют! Ты вообще за новостями следишь?
– Петя, я 35 лет на Кавказе прожила! Я сама с Кавказа! Чем ты меня хочешь напугать?
– Тем более должна понимать! Кто же с Москвы-то уезжает?!
– Я решила, не уговаривай. Спасибо, конечно, приятно слышать про лучшую журналистку… – она видела, что Ильюшин действительно не хочет отпускать ее, и было приятно от этого, от своей нужности РВПС.ру. Но она уже решила… – Петя, я еще в середине лета приеду, за Машкиными документами из школы, увидимся…
– Вот и дочь, куда ты ее повезешь…
– У нее уже учебный год закончился, я же не должна ничего писать? Никакие заявления? Достаточно, что тебе сказала, технику сдать…
– Да ну ее, технику, оставь… Заявление не нужно, ты же на договоре. А вот, – он почесал голову. – Крайнов в отпуске, сказала бы Золотареву?
– Скажи ты, ты – мой начальник, не хочу я с ним говорить.
– Почему?
– Не знаю, не хочу, и все… Поговори ты.
Золотарев сидел у себя в кабинете, обдумывая услышанное. «Вот же интересные люди, все обычно в Москву, а кто-то из Москвы едет. Опять же ставка и должность хорошая, деньги надежные… Но Махачкала… за просто так-то три раза подумаешь поехать, а еще на житье, на работу… но все бывает, тем более журналистка, что с них взять…» Он услышал звонок своего телефона, звонила жена.
– Ты стоишь или сидишь?
– Сижу, ты решила меня заинтриговать? – со своих мыслей перешел на легкий полунасмешливый тон в разговоре с Мариной Золотарев.
– Хорошо, что сидишь, а то бы упал… Я беременна!
– Как? – воскликнул Золотарев.
– Так! Спасибо тебе! Ты же не головой думаешь, а членом… я записалась завтра к врачу на аборт.
– Постой! Но когда… – стал вспоминать он.
– После командировки, когда…
– Подожди, Марина!
– Что «подожди», завтра снова иду к врачу. Опять залететь…
– Подожди, Марин, я сейчас приеду домой. Прям сейчас!
– …Нет, я не буду рожать, я сделаю аборт!
– Марина! Мы должны родить! Мы всегда хотели…
– Нет, и не уговаривай. Я выйду на работу. Я уже хочу работать, сколько можно за вами говно стирать, кормить вас. Нет, нет. Я хочу на работу…
– Слушай, Марин! – Золотарев, после своей болезни, выздоровления, новой работы, в первую же секунду от услышанных слов жены обрадовался как никогда, как не радовался первым двум детям. Но Марина не хотела и слышать о родах и вдруг упорно, со своим сузившимся упрямством женщины доказывала, что не хочет рожать и обязательно сделает аборт.
– Ты меня не любишь, какой тебе ребенок…
– Подожди, Марина, ну при чем здесь любишь или не любишь. Что такое вообще «любишь»… Я вот тебе даю слово, я не буду на тебя кричать… Ты больше не услышишь от меня ни слова мата. Марина, мы же всегда хотели трех!
– Нет, Володя, хватит! Есть двое, а я хочу выйти на работу, спираль поставлю от тебя… А завтра сделаю аборт…
– Подожди, при чем здесь спираль?! Марина, мы должны родить! Давай спросим у детей!
– Почему ты в прошлом году не хотел, а сейчас захотел? Что изменилось?
– Работа, Марина! У меня теперь есть нормальная работа! Ты понимаешь?!
– Вот видишь, ты всегда только о себе думаешь?! А что я хочу выйти на работу, нормально жить, снова с этим говном не возиться, ты не думаешь… Только о себе!
– Подожди, при чем здесь говно… Я буду тебе помогать! И я, я говорю, я обещаю, если хочешь, я тебе, – он секунду подумал и сказал. – Ты будешь знать обо всех деньгах, что я заработал.
«Ну или почти о всех», – подумал он про себя.
– Деньги не при чем, твое отношение! – отвечала Марина.
– Слушай, если ты не согласишься, я позвоню твоей матери и все ей скажу! – решился на последнее средство Золотарев.
Марина, услышав про мать, секунду молчала, потом ответила:
