На этом мы оставим нашего молодого учителя, который все-таки побрел в ванную, и сообщим, что он был странный человек — например, он считал, что все у него, возможно, впереди и что профессию он еще не выбрал окончательно.
То есть математик еще не решил, кем быть.
И пока он медленно снимает с себя порванный в трех местах (под мышками и на сиденье) костюм, мы вам скажем, что молодой педагог иногда (после некоторых уроков) думал, а не сделать ли своей профессией разведение цветов! Цветы не орут, не кидаются книгами, не дерутся и т.?д.
С цветами можно разговаривать, им можно что-то объяснить, их можно переделать.
Вывести, например, новый сорт.
С учениками такого не получалось.
Сменить, сменить профессию, она становится смертельной, как у укротителя зверей!
И как пригодились ежедневные купания в ледяной воде-то! Без этого жуткого тренинга учитель свободно мог бы сейчас представлять собой шведский стол (холодные закуски) для десятка птичек…
Так в шутку думал педагог, только недавно свалившийся в пропасть из-за слишком бойкой ученицы.
Тем более что он и начал, в сущности, уже разводить цветы — с одного лепестка. Некоторые лепестки ведь (он читал) способны пускать корни, так что каждое утро молодой математик с надеждой осматривал свой ботанический трофей насчет новых ростков — тот держался в полной свежести и сохранности, плавал в воде, не завядая, но никаких корешков себе не отпустил.
Теперь к нему добавился второй точно такой же. Он так же сиял в хрустальной чаше, и красные огоньки дробились на острых гранях стекла.
А девушка Крапива вернулась домой и сразу пошла к сестре — тем более что свет у нее так и горел. Сестра сидела в кресле, поникнув головой.
— Что с тобой? — спросила Крапива весело. — Ножка болит?
Малина ничего не ответила.
— Пойди прими таблетку, — безжалостно сказала Крапива. Она была в хорошем, смелом настроении после спасения учителя, и ее раздражали чужие страдания. Надо быть бодрой! — Пойдешь? Или тебе принести?
Малина опять промолчала.
— Ты все знаешь? — безжалостно спросила Крапива. — Что я виновата?
Малина посмотрела на нее сухими, ввалившимися глазами.
— Но математик спасен! — воскликнула Крапива.
Малина вдруг густо покраснела, как полагается этой ягоде, и заплакала. Слезы текли у нее сквозь пальцы, которыми Малина закрыла лицо.
— Я его спасла на вертолете. За мной залетел Андрей из пожарки. Он за мной бегает еще с зимы. Помнишь, мы были там на экскурсии? — трещала возбужденная Крапива. — Вот я ему и позвонила. Мы сняли учителя, он сидел внизу, в Ущелье Смерти. Андрей здорово водит вертолет! Мы чуть с ним не разбились, там такое узкое место! Винт даже не помещается! Он обещал меня тоже научить водить, хочешь?
Малина все рыдала, не в силах остановиться.
— Кончай! — сурово сказала Крапива. — Все?
— Все, — прошептала Малина и судорожно вздохнула.
— И обними меня! — потребовала Крапива.
Сестры обнялись. Малина все еще вздыхала.
— Слушай, Малиночка, — заговорила Крапива, гладя сестру по голове. — Слушай! Помнишь, у нас была соседка? Ну, про которую говорили, что она колдунья и что она напророчила нам… Помнишь? Мама-то рассказывала в детстве.
— Помню, — еле слышно откликнулась Малина.
— Ну, помнишь, она пообещала, что у нас будет у каждой свое колдовство?
— Да.
— Ты уже нашла свое колдовство? А?
— Не знаю, — растерянно ответила Малина.
— А как ты наколдовала?
— Я не колдовала, — прошептала Малина. — Я все придумала… Придумала — и все.
— А вот что ты придумала? Отвечай! — требовательно сказала Крапива.
— Я ничего не могу, — помолчав, отозвалась Малина. — Ничего сказать не могу.
— Нет, ты ответишь! Ты ответишь! Скажешь мне! Мне нужно мое колдовство!
Малина как онемела. Ей было стыдно, но она не могла помочь сестре.
— Хорошо, я тебе скажу так, — продолжала Крапива. — Мое желание уже противоположно твоему? Да? Я подозревала это. Но нам это и предсказали,
