приобрести, какую книгу снять с полки. С фотографий этих лет смотрит еще моложавая, слегка расплывшаяся женщина с неопределенным выражением лица, где затаилась то ли детская растерянность, то ли природная глупость.
Отношения с Поэтом развивались поступательно, поначалу Фрост являлся в самое неожиданное время. Чашка кофе, выпитая вместе с Робертом на семейной кухне, закрепила в сознании Любы чувство обыденности. Призрак пил кофе, вел беседы, разгуливал по дому в халате, употреблял сливки, в отличие от нее, Любы, предпочитавшей пить черный кофе, но с тремя ложками сахара. В ночь на Хеллоуин Фрост явился в очередной раз. В предвкушении популярного американского праздника писательница L приобрела тыкву и поставила ее на крыльце у двери. Тишина и тепло – вот что нужно душе. Дома она была одна. Читать не хотелось, и она уселась на диван в гостиной. По телевизору гоняли страшилки, и Люба, убаюканная мечтами и мыслями, одним глазом посматривала на экран, то и дело впадая в задумчивость, перелистывая сборник стихов Фроста. Они вызывали у нее странные ощущения. С ранней юности была она верной поклонницей Марины – бунтующей, откровенно страстной Цветаевой. Предпочитала стихи, лишенные сентиментальности и красивости. С трепетом обратившись к поэзии Фроста, что она там нашла?
Люба читает о любви, и ее слегка подташнивает от высокопарности.
Кто это срифмовал – Ломоносов? В каком веке написаны эти строки? Может, это дурной перевод?
Но Люба не переводчица, нет. Она писательница, и только. Писательница, страдающая от сухости, бесплодности. Но ей так хочется приблизиться к Фросту, понять его.
5
Помнится, бабушка ушла на пенсию, чтобы сидеть с ней, с Любой. И бабушкина жизнь – деятельная, женская жизнь – закончилась. Не так ли дело обстоит и с ней? Вот кто она – женщина, выбывающая из игры. Или дело в том, что это извечная судьба писателя, переживающего жестокий ступор? Запор. Одиночество порой оправдывается достигнутыми или достигаемыми результатами – плодами стремлений, желаний. Она всматривается в пейзаж за окном: желтеющая листва, дуб перед домом, что простер ветви далеко за пределы маленького клочка земли. Дом, участок за домом, асфальтовая дорожка, что ведет к дому, принадлежат не Любе, а банку. Но кому принадлежит этот дуб? Кому принадлежат холст, кисть, эти пальцы, что так плотно обхватили кисть, карандаш; пальцы, что теребят холст, пишут слова – проводники чувства, мысли? Есть нечто, что не любит ограждений… Что верит в жизнь, страдая отчужденьем.
Глава третья
Люба и Интернет
1
Если уж вспоминать, то вспоминать все с самого начала… Возвращаемся на несколько лет назад и находим Любу в роли… уборщицы. Да-да, писательница наша подрабатывала, убирая чужие дома: мыла полы, пылесосила, протирала поверхности, боролась с энтропией ежедневности. В доме на границе между Ньютоном и Уэстоном Люба задержалась надолго. Неудобным казалось бросать добрых людей, что платили ей за каждый вымытый угол, протертые полы, облагороженные унитазы. Платили хорошо, относились еще лучше: поили чаем, разговаривали – о России, о книгах. Однажды хозяин дома Энди (вежливый, услужливый и отчего-то всегда печальный – голова его напоминала небольшой круглый аквариум с рыбками: глаза плавали на белом лице, голубые, слегка поблекшие; кожа на небольшой лысине казалась прозрачной, нежной – такой бывает покрытая редким пушком макушка младенца), заваривая чай в пакетиках, пододвигая поближе к Любе печенье в красивой коробке, неожиданно стал рассказывать о своей работе. Может, не с кем было поговорить о новом тоннеле под Бостоном, о мостах и дорогах.
– Знаете ли, Люба, что вскоре у вас появится возможность вновь общаться с вашими друзьями в России?
– Я им звоню… Иногда. Редко, но звоню. Письма пишу. Правда, все реже и реже…
– О, нет! То будет совсем другое общение! – воскликнул Энди.
Он был так воодушевлен, что Люба поняла – надо поддержать разговор.
– Как можно по-другому общаться через океан?
– О, это будет новая эра! – Энди мечтательно, слегка меланхолично улыбнулся – Люба подумала, что никогда не видела у него радостной улыбки, – и стал рассказывать о той интимной связи, в которую, обмениваясь информацией, могут вступать между собой компьютеры.
– Представьте, Люба, очень скоро вы сможете найти друзей и родственников в этой Мировой сети! Обрести утраченные связи. Переписываться с ними. Представляете?
Он был такой энтузиаст, этот Энди, и чем-то ей нравился. Милый идеалист, мечтатель.
– Ну, что вы, Энди, я никогда не смогу участвовать в этом… мероприятии, – ответила она, что явно его разочаровало. – Я боюсь машин, компьютеров, я
