2
В юности будущая писательница N стремилась сбежать от семьи. Убегала раз пять. Ее находили в других городах, переправляли домой, обратно к папе, маме и бабушке. Упрямый, обиженный подросток. Девушка не просчитывала все варианты – приезжала к друзьям, родственникам; те, как добропорядочные люди, переправляли заблудшую овечку обратно в родимые пенаты. Возможно, подсознательно юная N так все и планировала – чтобы ее находили, жалели, обращали внимание на глубину страданий, винились перед обиженным ребенком. Страдания наверняка были – во всяком случае, ей так казалось. Может, дело в родителях? Артистический, тонкий, нервный подросток; грубые, нечуткие взрослые… Но те не хотели жалеть беглянку, виниться перед ней. Усталые, затурканные советской жизнью, работой, коммунально-семейными дрязгами, они тащили ее домой и пилили, пилили днем и ночью – за беспокойство, за проблемы, за упрямство, за непослушание, за стыд перед друзьями и родственниками. Юная N (тогда она еще мнила себя поэтессой), набычившись, разобидевшись, писала пламенные стихи, проклинала свою глупую, затурканную семью.
3
У писательницы L жизненная история складывалась иначе. В детстве она казалась приличным, тихим, послушным ребенком. Ее ставили на стульчик – и она читала стихи. И бабушка, гордая и величественная, радовалась за внучку, получая еще одно подтверждение тому, как правильно она ее воспитывает. В те времена мама юной писательницы все еще пыталась продлить свою беззаботную молодость, отправлялась в бесконечные туристические поездки, ходила в горы, пела песни, сидела у костра, ездила в командировки в Сибирь, в Синегорию, где проектировала, инженерила, любовалась красотами сибирской природы, но в основном мечтала найти нового мужа.
Конечно, придирчивой и любознательной N все эти подробности прошлого ее сетевой подруги не были досконально известны. Но она догадывалась. Догадливая была эта N. Проницательная, хитрая. Догадывалась, домысливала. Записывала, делилась с другом, циничным Георгием, художником и по совместительству развозчиком-водителем. «Развозчик я, – так говорил Георгий, – я „Нахум-транспорт“, вожу стариков по домам, по больницам. Лишь бы не померли в дороге». N не удивлялась – она всего навидалась в жизни. Приходила в гости к Георгию, садилась в садике за домом, укладывала ногу на ногу – и рассказывала. Но сначала выспрашивала.
– Так кого ты сегодня возил, Георгий?
– Кого я мог возить, Ниночка? Прошлое тысячелетие я развозил. Они мне – не вовремя приехали вы, Георгий, опять опоздали. Я им – не Георгий я для вас, Джордж. А насчет вовремя-невовремя – так для вас, дорогие мои, все теперь вовремя, раз вам жизнь пока продлевают. Задержались вы, господа, в будущем живете.
– Жестокий ты, Георгий, – смеялась Нина. – Работу потеряешь.
– Да разве же это работа, Ниночка! Художник я, развозчиком работаю лишь по совместительству. «Нахум-транспорт» – хорошо еще, что не гробовоз. Лучше ты мне расскажи, как твоя подруга-литераторша поживает. Что новенького, чем радует?
– У нее новая работа. Опять. Денег заработать не может, опубликоваться не может. На работе долго удержаться тоже не может. Несчастненькая она, Георгий.
– Тебе-то она на кой, Ниночка? Зачем тебе такая?
– А интересно, Георгий, как это такие женщины выживают, почему не повымирали. Таких уже быть не должно.
– Как не должно? Всегда такие были.
– Были, теперь же нет места для таких. Женский век наступил, суровый, жесткий. Женщина должна стать сильной. Прошло время таких, как эта L.
– Так ты ждешь ее исхода? Логического завершения?
– Хочу посмотреть, что дальше будет. Опять же, считай, подружка, сестра по перу…
Нина утрировала и недоговаривала. В словах ее была доля правды. Но только лишь доля. Привязалась она к своей сетевой подружке, писала ей откровенные письма, делилась надеждами. Победительницей была – жаловаться себе не позволяла. В письме же к невидимой, но понятной L зазорным не казалось. Как губка, пропитывалась от нее симпатией, жалостливой заботой; насыщалась и уходила по своим делам.
4
Люба осуществляла суррогатно-материнские функции без усилий. Жалостливая была. Падкая на эмоции. Однажды утром на экране компьютера увидела послание от женщины, известной ей пока лишь под именем «N». Не письмо – и-мейл, «мыло» – электронную весточку.
Люба долго сидела, задумчиво уставившись в эти ровные строчки. Надо же, думалось ей, какие чувства! Каковы слова! Слова актрисы, да нет – писателя!
«Не надо отчаиваться, – написала ей Люба в ответ. – Не надо расстраиваться. Жизнь продолжается. Ты талантлива, умна. Ты настойчивая, сильная. Не сдавайся. Иди вперед. Продолжай писать. К тому же у тебя наверняка есть что-нибудь другое, разве нет? Другая жизнь. Дом, любовь, работа, друзья,
