родительский пример. Потом Кларисса, она счастлива замужем за преуспевающим и очень славным педиатром. Я этому рада, хотя Уильям и не одобряет.
– Почему так?
– Он предпочел бы видеть рядом с ней глупого аристократа, а не умного доктора, – вздохнула Дагмар. – И наконец, наш младший, Ричард, которому всего двадцать четыре, и он пробует работать в области проведения корпоративных мероприятий. – Она замолчала, прислушиваясь к собственным словам. – Забавные сейчас у молодежи профессии, да?
– Да, не такие, как у нас.
– Ну, ты тоже занялся странной профессией, – покосилась на меня Дагмар. – Никто из наших не рассчитывал, что ты сможешь этим заработать себе на жизнь. Ты знал об этом?
– Подозревал. А я всегда ожидал, что ты сама добьешься удивительных успехов.
Я сказал это лишь для того, чтобы подбодрить ее, но, может быть, отчасти это была правда. Для меня Дагмар всегда была человеком непредсказуемым, такой застенчивой, такой минорной, с этими ее смешками и долгими паузами, что мне порой казалось: внутри маленькой робкой девочки живет совершенно иной человек, хотя проверять это я в свое время не стал. Я лишь ожидал, что рано или поздно этот человек вырвется на свободу. Казалось невозможным, чтобы она тихо скатилась до жизни провинциальной домохозяйки в семье среднего класса, покупала детям школьную форму и готовила на месяц вперед.
Дагмар идея о том, что она могла бы стать работающей женщиной, явно польстила.
– Правда? Из наших мало кто сумел добиться чего-то выдающегося. Ребекка Доней сочиняет музыку для фильмов, а Карла Уэйкфилд, если я правильно помню, открыла ресторан в Париже. Или я с кем-то ее путаю? – Дагмар лихорадочно рылась у себя в памяти. – В Лондоне есть одна редакторша, из бывших дебютанток, только не помню кто… – вздохнула она. – Но вот, пожалуй, и все.
– Ну какая разница. – Я уже оправился от первого удивления от ее неожиданной перемены. Сейчас Дагмар снова была похожа на саму себя, и воспоминания нахлынули с новой силой. – Помнишь в Португалии, в первый вечер? Когда мы устроили пикник в замке с привидениями на холме и говорили о жизни? Ты говорила как человек, замысливший побег. Наверное, ты уже забыла.
– Нет, не забыла. – Она остановилась, словно чтобы подчеркнуть сказанное. – Думаю, ты прав, да, я, наверное, что-то подобное затевала. Но забеременела.
Мы это, конечно, знали, в те далекие дни подобные новости распространялись негласно, так что говорить я ничего не стал.
– Уильям сделал мне предложение, и, что бы ты ни думал о нем нынешнем, в тот момент я испытала огромное облегчение. В общем, появился Саймон, и все.
Мы уже почти вернулись к дому, а мне еще были нужны от нее кое-какие ответы.
– Когда ты перестала надеяться на Дэмиана?
Дагмар напряглась всем телом и стала походить на встревоженного бурундучка. Я понял, что этот вопрос – по крайней мере, возврат к 1968 году – для нее весьма тяжел, но выхода у меня не было. Я терпеливо ждал, пока она не сформулирует ответ.
– Перестала, когда он не сделал мне предложения, а Уильям – сделал. – Она неуверенно замолчала. – Дело в том, что… Даже не знаю, как сказать… – Она снова покраснела, но, видимо, решила, что зашла уже слишком далеко, чтобы ретироваться. – Отцом ребенка мог быть любой из них двоих. В то время я встречалась с Уильямом, но с Дэмианом мы спали в ночь приезда в Эшторил. Помню очень хорошо, потому что это был последний раз, когда у меня затеплилась надежда его получить. А потом, в ту же ночь, он сказал мне, что ничего не будет. Никогда. Что я ему нравлюсь, но… – Дагмар пожала плечами, и вдруг рядом со мной на дорожке парка словно возникла та одинокая девушка с разбитым сердцем времен сорокалетней давности. – Когда у меня случилась задержка, я понимала, что – либо Уильям, либо абортарий. Странно это говорить, учитывая, как со мной сейчас ведет себя Уильям, но описать не могу, как мне стало легко на душе, когда он сделал предложение.
– Не сомневаюсь.
Дагмар вдруг поежилась.
– Надо было надеть свитер, – сказала она. И с извиняющимся взглядом добавила: – Не знаю, почему я тебе все это рассказала.
– Потому что мне было интересно, – ответил я.
На самом деле это была чистая правда. Особенно в Англии. Мало кто из английских мужчин расспрашивает женщин о них самих. Вместо этого начинают за обедом читать присутствующим доклад о новом, более удобном выезде на автомагистраль М5 или похваляться собственными профессиональными достижениями. И если мужчина проявляет интерес к чувствам сидящей рядом с ним женщины, к ее жизни, она расскажет все, что ему захочется узнать.
Мы проходили мимо конюшен, стоявших в нескольких сотнях ярдов от дома. Конюшни были намного новее – наверное, середина XVIII века. В дальнем конце двора оказался довольно милый домик, построенный для какого-нибудь особо преданного слуги или самого главного кучера. Не успели мы подойти ближе, как входная дверь открылась, и из дома вышла пожилая женщина и помахала нам. На ней был твидовый костюм и шарф, как у обычной сельской
