Сэм придвинулся поближе и лег на меня. Я почувствовала, как что-то внутри постепенно пробуждается к жизни, и мне пришлось предпринять титанические усилия, чтобы не начать сладострастно извиваться. Сэм перенес тяжесть тела на локти, придавив меня к кровати и устремив взгляд на мое лицо – по-прежнему суровое, несмотря на отчаянно бьющееся сердце.
– Похоже, ты напугал беднягу до мокрых штанов, – сказала я. – У тебя был такой вид, будто ты вот-вот его ударишь.
– Именно это я и собирался сделать.
– Сэм Филдинг, ты идиот.
Я поцеловала его, и когда он вернул мне поцелуй, уколов отросшей за день щетиной, на лице его расцвела улыбка.
На этот раз он был нежен со мной. Возможно, потому, что помнил о тонких стенах и о том, что ему здесь не положено находиться. Хотя, скорее всего, мы стали более бережно относиться друг к другу, памятуя о событиях прошедшего вечера. Сэм прикасался к моему телу едва ли не благоговейно. Он говорил, что любит меня, глухим проникновенным голосом, а признаваясь в любви, смотрел мне прямо в глаза. И каждое признание отдавалось в моей душе, точно маленькое землетрясение.
Мы поставили будильник на без четверти пять, и, разбуженная пронзительным звоном, я, чертыхаясь, открыла глаза. Сэм со стоном положил на голову подушку.
Сердито ворча, я выпихнула его в ванную комнату, включила душ и прошлепала на кухню сделать кофе. Когда я вернулась, Сэм уже выключил воду. Я сидела на краю кровати, прихлебывала кофе и невольно задавалась вопросом, в чьи гениальные мозги могла прийти блестящая идея пить крепкие коктейли в воскресенье вечером. Я бессильно откинулась на спину, и в этот момент дверь ванной открылась.
– Можно, я возложу на тебя вину за коктейли? Мне сейчас просто необходимо кого-нибудь обвинить. – Моя голова буквально раскалывалась. Я осторожно приподняла ее и снова положила на подушку. – Интересно, а что там было намешано? – Я прижала пальцы к вискам. – Они явно налили двойную дозу. Какая жуткая боль! Эх, лучше бы мы отправились в Рокфеллеровский центр!
Сэм продолжал упорно молчать. Я повернула голову в его сторону. Он остался стоять в дверях ванной комнаты.
– Ты хочешь поговорить со мной об этом?
– О чем? – Я с трудом заставила себя сесть.
Сэм, полуголый, в завязанном на талии полотенце, держал в руках какую-то маленькую белую прямоугольную коробочку. На секунду я подумала, что он хочет подарить мне ювелирное украшение, и едва сдержала смех. Но когда он протянул мне коробочку, улыбки на его лице не было.
Я послушно взяла ее. И не поверила своим глазам: это был тест на беременность. Коробка была вскрыта, внутри лежала белая пластиковая полоска. Я проверила ее и несколько отстраненно отметила, что на ней нет синих полосок, после чего, временно лишившись дара речи, подняла глаза на Сэма.
Он тяжело опустился на кровать:
– Мы ведь пользовались презервативом, так? В прошлый раз, когда я к тебе приезжал. Мы пользовались презервативом.
– Где… где ты это нашел?
– У тебя в мусорном ведре. Я собирался бросить туда бритву.
– Сэм, это не мое.
– Разве ты делишь эту комнату с кем-то еще?
– Нет.
– Тогда ты должна знать, чье это.
– Я не знаю! Но… но это точно не мое! Клянусь, я больше ни с кем не занималась сексом! – И тут я поняла одну страшную вещь. Все мои уверения, что я не занималась сексом ни с кем другим, были похожи на попытку скрыть тот факт, что я действительно занималась сексом с кем-то другим. – Да, я понимаю, как это выглядит со стороны, но понятия не имею, как эта штука оказалась в моей ванной!
– Так ты именно поэтому вечно наезжаешь на меня по поводу Кэти? Потому что чувствуешь себя виноватой из-за того, что встречаешься с другим, да? Как это называется в психологии? Перенесение? Ты поэтому была… не похожа на себя прошлой ночью, да?
Комната внезапно превратилась в безвоздушное пространство. Мне показалось, будто меня отхлестали по щекам. Я уставилась на Сэма:
– Ты действительно так думаешь? И это после всего, через что нам пришлось пройти?! – (Он не ответил.) – Ты действительно думаешь, что я тебе изменяю?
Сэм побледнел, потрясенный не меньше меня:
– Я просто думаю, если что-то выглядит как утка и крякает как утка, то, как правило, это действительно утка.
– Сэм, я тебе не какая-то сраная утка… Сэм… – (Он неохотно повернул ко мне голову.) – Я не стала бы тебе изменять. Это не мое. Ты должен мне
