обуви, несколько рубашек. Всем этим можно пренебречь. Пиджак тоже оставлю — слишком жарко».
Он вытащил из кармана пиджака бумажник и паспорт, сунул их в брюки.
Поезд ехал еще медленнее. Деревянных домиков за окном становилось больше, параллельно железной дороге протекала небольшая речка, на берегу которой сидел с удочкой парень в соломенной шляпе. Станция была близко.
Наконец за окном появилась пыльная дорога и грузовик на обочине, двухэтажный кирпичный дом, за ним еще один, показалась заросшая травой и мхом платформа, и наконец в поле зрения медленно вплыло здание станции.
Почему-то Гельмут именно так и представлял его: одноэтажное желтое здание с покатой крышей, полукруглой аркой входа и надписью чуть выше: «КАЛИНОВА ЯМА. 1939 г.».
Совсем новая станция, подумал он. Интересно, что здесь было раньше.
Поезд, к тому времени уже идущий со скоростью пешехода, еле заметно дернулся и замер на месте.
Гельмут глубоко вздохнул, снова лениво потянулся, встал с дивана и открыл дверь купе. Обернулся назад в параноидальной недоверчивости: вдруг что-то забыл? Нет, все верно. На столе стакан, минеральная вода, бутерброд, сдача, деньги. На диване смятый пиджак, под столом чемодан. Все хорошо. Ничего не забыл. В общем-то, ничего больше и не нужно. Ах, да, деньги. Он сгреб их со стола и положил в бумажник.
Он прошел по общему коридору к тамбуру, где проводник уже открыл дверь. Улыбнулся ему, сунул руку в карман, нащупал портсигар. Немного постоял в тамбуре, глядя на здание станции и небольшую площадь перед ней, и спустился по ступенькам на платформу.
Жаркое солнце ударило ему в лицо, ослепило. Мир снова будто подернулся дымкой, и Гельмуту на секунду показалось, что он потеряет сознание. Нет, все хорошо. Он мотнул головой. Надо было найти связного.
Народу на станции было мало. У входа скучал милиционер, рядом стояла бабушка с пирожками. У нее точно было глупо спрашивать пароль, засмеялся он себе. У соседнего вагона курил высокий мужчина в плаще, у другого стояли несколько подростков. Человека в голубой рубашке и серой кепке нигде не было видно.
Гельмут посмотрел на часы. 14:41. Связной уже должен был прийти. Он достал папиросу, закурил и пошел вдоль вагонов.
Дойдя до паровоза, он бросил папиросу на рельсы и нахмурился. Связного нигде не было. Гельмут еще раз оглядел платформу. Он начинал нервничать.
«Может быть, на самой станции, — догадался вдруг Гельмут. — Жарко все-таки».
Быстрым шагом он направился к станции. Миновав бабушку с пирожками и зевающего милиционера, вошел внутрь. Тоже никого. На лавке дремал бородатый мужик в засаленной фуражке, в окошке скучала кассирша. В стекло билась муха, женщина не обращала на нее внимания.
Раздосадованный Гельмут вышел обратно.
«Черт, он же должен знать, что мой поезд пришел, и встретить меня!» — подумал он и снова закурил — уже вторую за пять минут.
Вокруг по-прежнему не было никого в голубой рубашке и серой кепке. «Может быть, он одет по-другому? Мало ли, они послали другого связного и не смогли меня предупредить. Всякое бывает», — подумал Гельмут и пошел в сторону высокого мужчины, который все еще курил возле соседнего вагона. Но мужчина вдруг бросил папиросу, затоптал ее быстрым движением и запрыгнул обратно в вагон.
«Господи, это же пассажир. Ничего не соображаю. Это все жара, проклятая жара».
Бабушка с пирожками смотрела на него бессмысленным взглядом. Милиционер широко зевал. Гельмуту показалось, будто он так часто зевает, что вообще не закрывает рот. Ужасно хотелось пить.
Гельмут посмотрел на часы. 14:49. До отправления поезда еще 11 минут. Можно успеть забежать в купе и взять с собой бутылку минералки. В конце концов, раз он не собирается ехать дальше, можно спокойно сесть с этой бутылкой где-нибудь в городке за вокзалом и ждать связного.
Он снова улыбнулся проводнику, поднялся в тамбур, прошел по коридору к своему купе и открыл дверь.
На столе стояла бутылка, блюдце с бутербродом и стакан чая. Рядом лежала его сдача.
Стоп. Сдача? Он же взял ее.
Или не брал? Забыл?
Он не помнил.
Выругавшись, Гельмут достал бумажник. Тот был пуст.
Он в недоумении уставился на пустой бумажник и часто заморгал.
Обокрали?
В этот момент пол под ногами покачнулся. Здание станции за окном, платформа, милиционер и бабушка с пирожками вдруг плавно сместились и поплыли влево. Поезд тронулся с места.
— Это еще что такое! — сказал Гельмут вслух. — Какого черта!
На лбу его выступили холодные капли пота. Поезд разгонялся. За окном медленно плыли деревянные домики. Он взглянул на часы, но они по- прежнему показывали 14:49.
