– Они не были для меня интересны.
– Так, а я за что! Выполняет он, видите ли, заказы по собственным и заграничным рисункам. Фима, ты на порядок лучше их всех, но совершенно не ценишь свой талант.
– Жена, тщеславие – грех.
– Помню. Но все, что сейчас происходит, тоже нечестно.
– Мэри, ты хочешь, чтобы я на свои изделия ставил клеймо?
– Хочу.
– А ты знаешь, почему древние художники не подписывали картины?
– Почему?
– Потому что они считали, что их талант принадлежит Богу, а следовательно, они не имеют права присваивать себе его славу и способности.
– Фима, сейчас другое время. Присваивают все! Ты должен себя защитить от мошенников. У тебя редкий дар. Я не знаю ни одного мастера, кто бы мог так тонко и в мельчайших подробностях выполнять работу. Твои изделия продают втридорога под чужими именами. Фима, это сильно обидно.
– На пьедестале славы хватит места для всех. Просто мой час еще не наступил.
– Вейз мир, до кого я пытаюсь достучаться! Фима, я когда-нибудь тебя упрекнула в нехватке денег?
– Нет.
– Или пожалела, что вышла за тебя замуж?
– Слава Богу, тоже нет. Мэричка, знай, я тоже тебя сильно люблю.
– Так сделай пару букв и дай мне жить спокойно!
От несправедливости и обиды Мэри немного поплакала и решила больше не беспокоить мужа, а обратиться за помощью к Богу. Каждый день она просила Господа вразумить мужа и дать ему хоть капельку мудрости. Молитвы были услышаны. Уже через каких-то пару недель в квартире раздался звонок.
– Мадам Разумовская, как я понимаю?
– Она самая.
– Ицхак Гендлер собственной персоной до вашего мужа.
– Проходите.
Худощавый мужчина в добротном костюме и лаковых туфлях неспешно зашел в квартиру. Он оценивающе посмотрел на Мэри с малышом на руках, быстро окинул взглядом обстановку и без приглашения вальяжно уселся на венский стул, закинув ногу на ногу. Мэри поспешила сообщить мужу о странном посетителе.
– Фима, я знаю, ты не очень любишь, когда тебе мешают, но к нам пришел солидный господин. Оторвись от работы, он нервно ждет разговора с тобой.
Фима нехотя отложил в сторону инструменты, вытер руки и без всякого желания пошел на встречу с незнакомцем.
– Чем могу быть полезен уважаемому господину? – поинтересовался Ефим.
– Господин Гендлер. Продавец колониальных товаров. Приехал специально из Керчи, – бессовестно соврал он о месте своего жительства. – Торгую чаем, кофе, перцем из разных стран и всем, на что есть интерес у населения.
– Возможно, я что-нибудь и приобрел бы у вас, но сейчас не имею такой возможности, – стал оправдываться Фима.
– Вы меня неправильно поняли. Я пришел не продавать, а совершенно напротив. Желаю сделать заказ. Мне порекомендовали вас как лучшего гравера, чеканщика и ювелира в одном лице. Редкое сочетание, знаете ли.
– Спасибо, мне приятно слышать подобные слова о муже, – поблагодарила Мэри Гендлера. – Он совершенно не хочет это слышать от меня. Может быть, вы убедите его в обратном.
– Я обязательно это сделаю, но только после выполненной работы. Господин Разумовский, не будем ходить вокруг да около, а сразу перейдем к делу. Я коммерсант и люблю во всех делах определенность.
– Несколько лет назад я уже слышал точно такие же слова от господина Левинзона.
– И что?
– Ничего. Господин Левинзон процветает, а я живу здесь.
– Я понял. Ваш труд будет достойно оплачен. Вы сделаете для моего друга-историка небольшую, но очень красивую шапочку из золота. Вы что-нибудь слышали о древней Ольвии?
– Конечно, – гордо ответил Фима, вспоминая разговор с Марком Абрамовичем. – Этот город был давно разрушен, если я не ошибаюсь.
– Не ошибаетесь. Рад вашей осведомленности. У нас есть общие интересы, и это вселяет надежду на взаимопонимание. Так вот, как я уже говорил, у меня есть жгучее желание сделать моему другу, ценителю старины, приятное, а вы, надеюсь, мне в этом поможете. Я принес с собой несколько книг и атлас
