Вера вспомнила времена, когда квартиры стоили в десять раз дешевле и, если поднапрячься, можно было переехать в большую, в их же кооперативе. Но у Юрочки тогда был творческий кризис. Так Вера называла загулы своего любвеобильного электронщика, когда он неделями не являлся домой, потому что был в «командировках». Вера отогнала неприятные мысли, тряхнув головой.
Двери в комнаты не закрывались. Вера заглянула к Лене и зятю. Ужас! Такой беспорядок она видела каждый день и не уставала поражаться. Кровать не застелена, рубашки и джинсы зятька валялись, где попало. Зеркала у трельяжа не было видно от банок с кремами, притирками и лосьонами, которыми Ленка поддерживала свою красоту. Все этого охламона боится упустить!
В другой, Сониной с Гошкой комнате, было относительно прибрано.
Веру как током ударило — сегодня же четверг, а она расслабилась. Надо идти к Наталье Васильевне, старушенции с третьего этажа. Ей было уже восемьдесят пять, а Вере на двадцать лет меньше, но они проводили милые беседы, как две подружки… когда Вера убирала в квартире Натальи Васильевны.
Правда, вредная старушка, все ей не так. То туалет заставит перемыть, то пыль снова — в четвертый раз за две недели! — со шкафа стирать. Но Вера любила у Натальи Васильевны бывать. Она там отсиживалась и отдыхала от своих домочадцев. Денежки старушка давала маленькие, но все же прибавка к пенсии.
И сегодня Наталью Васильевну ждал Верин рассказ о ее романе с профессором. Роман был летом еще, на даче, то есть в деревне в Новгородской области. Там, на берегу чудесного, кристального, — как говорила Вера, озера и зародились их с профессором чувства.
Удивительно, а может — это знак судьбы, но его тоже звали Юрием Михайловичем! И самое интересное, что раньше, сто лет назад, оба Юрия Михайловича работали в одном институте, потому что оба были электронщиками.
Видимо, теперешний Юрий Михайлович более бережно относился к своему здоровью и до сих пор здравствовал, хоть и был старше ее Юрочки.
Собственно, романа-то почти и не было. Пожилой профессор просил Веру помогать иногда у него по дому, потому что его дочка бросила профессора в этой деревне с трехлетней внучкой и была такова. Приехали они с мужем всего один раз за лето.
Вера — что ж, готовила иногда и сидела с девочкой, пока профессор ловил рыбу. Приезжая с рыбалки, он давал Вере рыбешек пожарить. А это ведь полезно!
Девочка только не очень воспитанная… деду говорит: «Не хочу с этой теткой сидеть, она противная». А Вера симпатичная даже!
Но ничего этого не узнает Наталья Васильевна. А услышит она волнующий рассказ о том, как под луной, на берегу кристального озера они гуляли с профессором, говорили о литературе и поэзии.
Вера хоть и была без высшего — а женщине это и необязательно — все же интересовалась литературой и искусством. Даже ходила в Эрмитаж на курсы по различным направлениям живописи. Так что очень даже могла беседу поддержать.
И он сделал ей предложение! А жить? У него есть отличная однокомнатная квартира.
Но она так боится сказать об этом девочкам. Как они без нее будут?
Так что она пока думает.
Кусочек Парижа
Самолет пошел на снижение. Загорелась надпись «Пристегните ремни». Ольга посмотрела в иллюминатор. Там, внизу, раскинулся город ее любви, ее сновидений, ее Париж. Все-таки жизнь распорядилась так, что мечта ее стала реальностью. Хотя бы отчасти.
…Вечер в ресторане «Садко» уже подходил к концу. Оля очень устала. Конечно, у официантки денежная работа, но по вечерам так болят ноги!
Публика сегодня была более-менее нормальная, иностранцев много… правда, чаевых от них не дождешься. Вот и сейчас должны расплачиваться за пятым столиком. Но там вряд ли что обломится — французы! Известно уже всем: самые жмоты — французы и голландцы, за доллар удавятся.
Оля принесла счет уже давно и решила подойти за оплатой. Один из французов встал и протянул ей книжечку со счетом. Оля с удивлением обнаружила там десять евро чаевых!
Француз поблагодарил ее по-русски, а она, улыбаясь, ответила ему на французском. Он был удивлен… а потом они договорились о встрече.
Звали его Поль. Он был не очень молод, высок ростом, с черными глазами. Приехал с друзьями посмотреть Петербург, здесь второй день, живет в Европейской. Дома, в Париже, у него мама и… все. Уже не женат. Он не скрывал, что Оля ему очень понравилась, только повторял, что русские девушки должны быть светловолосыми и синеглазыми. Он знает, он читал. А Оля совсем не такая. Действительно, Оля была смуглой, тоненькой девушкой с каштановыми волосами и совсем небольшого роста. Замечательными были у нее глаза — живые и постоянно смеющиеся. Даже когда она грустила, а было это не часто, глаза говорили — мне и не грустно совсем, не верьте. Цвет их менялся от светло- до темно-коричневого, в зависимости от настроения. В общем, Поль «пропал» и сразу влюбился.
