— Нет!
— Почему?
Думай. Ты сам себя загнал в эту ловушку. Думай. У тебя секунды три. Давай!
— Не будь идиоткой, Айрис, — я сжал кулаки, чтобы скрыть нервную дрожь. — Я — не мутант. Скорее всего — нет. Однако у меня было видение. Какой из этого вывод?
— Мгм… — она моргнула несколько раз, пытаясь понять, куда я клоню.
— А вывод такой, что кто-то специально мне эти видения подкинул, — я снова дернул плечом, словно это было очевидно. — Ты знаешь о мутантах- телепатах? Знаешь об их способностях? Они могут внушить нам то, что выгодно им. И, вероятнее всего, именно это и произошло.
В такие моменты благодаришь всех богов, за то, что просмотрел кучу фильмов про «Людей Икс» и одного безногого профессора.
— Зачем какому-то мутанту-телепату тебе помогать? — все еще не догнала Айрис.
— А ты уверена, что он собирался мне помочь? — я выгнул бровь, пытаясь скопировать ее коронный жест. Получилось не очень, у нее выходит гораздо очаровательней. — Может, он хотел направить меня по какому-то пути, выгодному лишь этому телепату, или тем, кто за ним стоит?
— Но тогда еще важней рассказать обо всем мистеру Озборну!
— Как раз нет, — я покачал головой. — Именно так поступил бы любой на моем месте. Побежал бы к отцу, чтобы тот принял меры. Наверняка мой обожаемый папочка бы отмахнулся от меня, но телепат об этом мог и не знать. Кроме того, когда события из моего сна начали бы сбываться, игнорировать это «пророчество» у Нормана бы не получилось.
— А если ты изначально не прав? — вдруг возразила Айрис, когда со всех сторон обдумала мои слова. — А если телепат все же хотел помочь? Хотел, чтобы ты рассказал обо всем отцу, и чтобы тот принял какие-то меры?
— Ты сама знаешь, что никаких мер Норман бы принимать не стал, — поморщился я. — Он бы просто не принял всерьез какие-то кошмары своего сына… С другой стороны, если мы сами начнем готовиться к грядущему, при этом предполагая самое худшее (например то, что большинство из того, что мне привиделось — ложь, направленная на то, чтобы направить меня по неправильному пути), то ничего особенно не потеряем. Да и отцу мы сможем все рассказать в любой момент.
— Ты сказал «мы»? — она таки сделала это. Выгнула бровь так, как я хотел. Обожаю этот ее жест.
— Мне без тебя не справиться, Айрис, — вздохнул я. — Ты мне очень нужна. И скорее всего, будешь нужна еще очень долго…
Девушка шумно сглотнула, как будто ком встал у нее в горле. Может быть, я сам того не желая (или, все-таки желая?) пробудил в ней материнский инстинкт?
— Ладно, — произнесла она, когда убедилась, что сможет справиться с голосом. — Только ты должен пообещать мне: никаких больше секретов, ладно? Помни, я — на твоей стороне.
Конечно, психолог из нее великолепный. Я даже почти поверил. Остается надеяться, что Айрис сама поверила в то, что говорит.
Я улыбнулся счастливо, и тут же порывисто ее обнял. И не отпускал, пока она не погладила меня по голове.
Омак 2
— Что это? — голос Нормана Озборна пробирал до костей.
Я чувствовал, что отец раздражен, причем раздражен сильно. Видимо, какие-то проблемы в компании, а тут еще сыночек к нему заявился со своим послезнанием…
— Это те люди, которые должны работать в ОзКорп, — усилием воли, придав голосу твердости, проговорил я.
— «Доктор Курт Коннорс и Профессор Чарльз Ксавьер», — прочитал отец по бумажке, которую я ему подсунул. — «Доктор Брюс Беннерс, доктор Рид Ричардс и доктор Отто Октавиус».
Норман поднял на меня взгляд, и в глазах его читалось легкое, едва заметное любопытство:
— И где ты услышал эти имена?
А в голосе такое… снисхождение. Мол, чем бы дитя не тешилось. Блин. Может истерику закатить? «Мне уже семь лет, я не ребенок, относись ко мне серьезно!» Хехе… мда. С Норманом такое точно не прокатит.
Кто бы знал, чего мне стоило хотя бы вспомнить эти имена! И если Курта Коннорса, благодаря последним фильмам о Пауке, я помнил еще более или менее, то Октавиуса пришлось вспоминать очень долго.
Вот с Ксавьером проблем не было — лысого сложно не запомнить. Правда, сама мысль о том, что он будет работать рядом, не особенно прельщала, учитывая, что этот телепат может легко залезть мне в голову, и узнать кое-какие подробности моей другой жизни. В конце концов, я, скрепя сердце, засунул
