Ударила принца, понимаешь. Он сказал, что я за это поплачусь. Сначала он развлекся со мной сам, потом позвал своих гвардейцев… продолжить. Я даже не помню, сколько их было. Я думала, что умираю.
– О, боги… – я закрыла лицо руками. – Не может быть…
Я хорошо понимала, что она говорит правду. Но осознать все это до конца не было сил.
Флир усмехнулась.
– Ты боишься правды, – сказала она. – Правда жестока. Но всегда лучше знать и не питать иллюзий. Это делает тебя сильнее. Я хотела умереть тогда. Месяц, наверно, не могла даже встать с кровати. Тебе сказали, что я заболела, да? Тебе постоянно врали. Но ничего, со мной, как видишь, все хорошо. Я смогла с этим справиться. Мне тогда помогла мама. Она сказала, что да, жизнь жестока, но нужно жить дальше. На этом ничего не заканчивается. И даже если все узнают, на самом деле им будет плевать, всего лишь очередная сплетня. Поболтают и забудут. Она хотела отправить меня к тетке… Но так и не отправила. Не страшно. На самом деле всем плевать. Никому не нужна твоя девственность, нужна лишь гарантия того, что своему мужу ты родишь здоровых и законных детей. Плевать на твои чувства, ты свиноматка и должна рожать! Кого ты любишь, чего ты хочешь…
Страшная злость в ее глазах. Ненависть. Отчаянье.
Мне вдруг так захотелось сказать ей что-то хорошее, что-то доброе, поддержать… Мне не все равно, что она чувствует! Это важно! Сказать…
Я не находила нужных, правильных слов.
Все свалилось на меня разом.
Флир… я думала, что знаю все… я не понимала… мне так жаль…
Ее губы дрожали, но глаза оставались сухие. Не помню, чтобы Флир плакала, я не видела никогда.
– Всем плевать, – тихо сказала она. – Принцесса ты или дочь мелкого лорда. Даже ты. Тебя продали в Тааракар, и никто даже не спросил, чего ты хочешь.
– Лучше в Тааракар, – сказала я. – Иногда мне кажется, лучше в Тааракар. Уехать и не видеть его больше никогда. Я все равно не смогу смириться… Я любила его, но после того, что он сделал… я не могу…
Флир чуть вздрогнула и так странно на меня посмотрела, словно… не знаю. Словно внезапно что-то поняла.
– Может, и лучше, – сказала она. – Как знать. Это правильно, оставь его в покое. Может, и правда, он бережет твои чувства, ты все та же девочка для него, которую он знал. Он не может переступить так сразу, не все такие, как Хаддин. Он не тащит тебя в постель потому, что в постели ему нужна не визжащая от ужаса девочка, а любящая женщина. Ему нужна любовь. А ты не можешь ему этого дать.
Флир улыбнулась, словно что-то решив.
Нет.
Мне стало не по себе.
Что-то сжалось внутри, щеки вспыхнули огнем.
Флир улыбалась. Злость в ее глазах ушла совсем, теперь глаза сияли. Азарт.
«Правильно, уходи и оставь его мне!» – словно говорила Флир. Уж она-то своего не упустит.
Нет.
Так не может быть.
Ревность.
Мне должно быть все равно.
На меня напала страшная дрожь, затряслись руки. Я вылезла из-под одеяла, встала, пытаясь справиться. Прошла к окну, к дверям на балкон. Свежий ветер нес запах моря и кипарисов. Я закрыла глаза, стиснула пальцы…
Я не позволю!
Мне даже показалось, я сказала это вслух.
Флир тихо засмеялась.
– Ты ничего не решаешь, – услышала я ее голос.
Решаю.
Я имею право решать сама.
Нужно взять себя в руки.
– Я устала, Флир. Ты можешь идти, – сказала, не оборачиваясь.
Сначала тихо. Потом Флир тихо хмыкнула, я слышала, как загремели орешки в вазочке, она забрала еще горсть. Потом шорох платья. И шаги. Тихо стукнула дверь.
Только не так…
Эрнан заходил на рассвете.
