гротескный примитивный идол, которому целое племя жертвует ничейное имущество. Золотой шнур подпоясывал пышный синий кафтан, прежде служивший кому-то халатом, а между разошедшимися полами виднелся широкий кожаный ремень, поддерживающий штаны. Эти брюки, похоже, скроили из старого турецкого ковра и заправили неровно обрезанные штанины в тяжелые моряцкие сапоги. К их подошвам металлическими скобами крепились деревянные дощечки ходуль, добавляя владельцу лишних два фута роста.
Рэнсом, стоя на коленях в воде, вглядывался снизу в угрюмое лицо. Оскал его выражал всепоглощающую ярость. Длинные волосы цвета ржавчины падали на плечи, прикрывая щеки подобно занавесу ярмарочного балагана. Мохнатая шапка раздавалась черными крыльями, которые охватывали острые скулы подобием норманнского шлема, а длинный подрагивающий отросток между ними нацелился на Рэнсома.
– Квилтер! – начал тот, узнав в шапке чучело черного лебедя. – Квилтер, я…
Он не успел подняться на ноги, когда фигура вдруг ожила, словно пронзенная разрядом электричества, и с криком обрушилась на Рэнсома сверху. Падая на бок, он почувствовал тяжелые колени на своем загривке. Сильные руки прижимали ему плечи, вдавливая в воду. Кулак молотом ударил в затылок. Задыхающийся Рэнсом успел еще поймать взглядом разметавшиеся лохмотья ковыляющей к берегу миссис Квилтер. Сморщив лицо в окаменелой улыбке, она прокаркала.
– Это же мой маленький Квилти… иди сюда, малыш, мамочка тебя спасет…
Через полчаса немного опомнившийся Рэнсом растянулся на берегу у прохладной воды. В полудреме он отмечал, как хлопотливо устраивается на соседней дюне миссис Квилтер, как ее сын молча присаживается на песок рядом с ней, раскинув меха крыльями гигантской кукушки. Старуха, одуревшая от радости, теперь вываливала на обретенного после долгой разлуки сына все, что случилось с ней за десять лет. Наудачу Рэнсома, она не забыла добавить восторженное описание чудной поездки к побережью, устроенной для нее Рэнсомом. Услышав его имя, Квилтер спустился по песку к Рэнсому и пошевелил его бессильное тело ногой. Его широкое мятое лицо с блуждающими глазами и проваленными щеками мало переменилось за эти годы, только стало как будто вдвое выше, чем прежде, и выглядело более собранным. Слушая мать, он задумчиво косил на нее глазом, словно бы оценивая достоинства этого мешка костей и старческого жирка с кулинарной точки зрения.
Рэнсом нетвердо поднялся на ноги и медленно пошел наверх, к ним. Квилтер едва удостоил его взглядом – можно было подумать, что полузахлебнувшиеся Рэнсомы каждый день вылезали из этого водоема. Большие глаза Квилтера были пестрыми, как речная галька. Загадочная водянистая улыбка пропала, толстые губы были твердо сжаты.
– Доктор?.. – миссис Квилтер прервала свой монолог. Появление Рэнсома ее удивило и обрадовало. – Я ему как раз о вас рассказывала, доктор. Квилти, доктор обращается с машинами как никто!
Рэнсом, отозвавшись невнятным бурчанием, стал смахивать с одежды подсохший песок.
Квилтер ворчливо посоветовал:
– В здешние машины не лезь, в них людей хоронят. – В его следующих словах мелькнул проблеск прежнего юмора. – В двери засунешь, окна поднимешь, вот им и дом, а?
– Недурная идея, – осторожно согласился Рэнсом. О Филиппе и Катерине Остен решил пока не упоминать. Квилтер еще ни слова не сказал о том, как и где живет.
Еще пять минут Квилтер молча просидел на гребне дюны, слушая болтовню матери и поправляя свои меха, которые она то и дело теребила старческими пальцами. Раз он ухватился за шею лебедя, свисавшую к правому глазу, и стянул свой головной убор. Под ними оказалась лысая макушка – все густые пряди, падавшие ему на плечи, брали начало от краев огромной тонзуры.
Потом он, не сказав ни слова, вскочил на ноги и, коротко махнув им, зашагал по песку. Меха гепарда и полы халата плескались за его спиной рваными крыльями.
Глава 13
Оазис
Они с трудом поспевали за Квилтером, который широко шагал по дюнам и гальке на своих растресканных ходулях. Временамм Рэнсом, помогая миссис Квилтер перебраться через обломанные стены, видел берег и костяные холмы озера, но схема разрушенных улиц лишь слабо напоминала прежний план Ларчмонта. Ничто не двигалось среди руин. В пустотах виднелись старые кострища да скелеты птиц и пустынных зверьков, оставшиеся от прежних лет.
У врытых в песок кованых ворот Рэнсом опознал начало своей улицы. Дом напротив, принадлежавший преподобному Джонстону, скрылся под нанесенной с озера пылью.
Квилтер, обогнув ворота, провел их в проем между стенами и свернул на дорожку. Скорлупа особняка Ломакса затерялась среди дюн, его верхние
