Несколько машин в надежде пересечь реку съехали с набережной. Они наполовину зарылись в пыльные наносы, тонкая пыль покрывала их сиденья. Миссис Квилтер задержалась около, словно ждала, что машины вдруг оживут, потом подобрала юбки и зашаркала дальше, цепляясь за локоть Катерины.
Они добрались до плоского речного ложа и прошли мимо упавшей секции моста. Взрыв отбросил ее ближе к южному берегу. Вслушиваясь в звуки на дороге впереди, Рэнсом запнулся, едва не уронив носилки.
– Доктор Рэнсом, прошу вас, отдохните минутку, – виновато заговорил старый негр. – Мне стыдно так вас обременять.
– Вовсе вы не обременяете, просто я засмотрелся. – Рэнсом, опустив носилки, вытер лицо. На всем протяжении пути в нем нарастало чувство опустошенности – словно он следовал велениям древнего инстинкта, в котором уже не было никакого смысла. Глядя, как Катерина и миссис Квилтер перебираются над водой по зеленой балке, он старался смотреть на них тем же взглядом, что на пыль и песок, на выветренные берега и невнятные тени.
– Доктор, – тронул его за плечо Филипп, – там…
Рэнсом взглянул туда, куда указывал юноша. В сотне ярдов от них по сухому белому руслу медленно тащился одинокий человек. Он удалялся вверх по течению, держась рядом с узким протоком черной воды, на которую, казалось, бросал временами задумчивый взгляд, как поглядывают на реку во время тихой прогулки. На нем был вылинявший полотняный костюм, почти такого же цвета, как земля под ногами, и никакого снаряжения с собой. Человек словно не замечал, что солнце жарит ему голову и плечи.
– Куда он? – спросил Филипп. – Позвать?
– Нет, оставь его в покое. – Рэнсом машинально сделал несколько шагов, словно собирался догнать уходящего. И остановился, почему-то ожидая, что сейчас появится собака, запрыгает у ног гуляющего. Совершенная пустота белой дороги, пустая перспектива, сосредоточивала все внимание на одинокой фигуре. Этот странный человек, не желающий замечать засухи и общего бегства, почему-то показался Рэнсому средоточием всех скрытых побуждений, которые ему удавалось таить в прошлой жизни.
– Доктор, идемте.
– Одну минуту, Филипп.
Ускользающее значение фигуры, тающей в мареве над рекой, все еще мучило Рэнсома, когда он вместе со всеми взошел на южную набережную. Филипп развел костерок, и они поели теплого риса. Рэнсом сунул в рот несколько ложек безвкусной крупы и отдал тарелку Филиппу. Даже Катерина Остен, прислонившаяся к его плечу, не сумела вывести его из задумчивости. Он с трудом заставил себя присоединиться к остальным, когда они, таща за собой мистера Джордана, стали подниматься на берег.
Южнее на дороге не было машин. Вдоль обочины виднелись следы армейских постов: котелки на треножниках у оставленных палаток, опрокинутый на бок грузовик в завале из проволоки и старых покрышек.
Миссис Квилтер недовольно фыркнула.
– Где все машины, доктор? Моим старым ногам, знаете ли, не помешали бы колеса.
– Может, скоро попадется машина, а пока не найдем, двинемся пешком.
Старуха его уже не интересовала. Жерди носилок врезались в плечи. Он медленно тащился по дороге, вспоминая одинокого человека на реке.
Через два часа после того, как нашлась машина, они добрались до подножия прибрежного гребня и медленно поехали вверх, огибая выгоревшие сады и окаменевшие остатки рощ. По холмам вокруг вились дымки костров, белые султаны свисали в долину. Там и тут на вершинах мелькали низкие крыши примитивных укрытий. Ниже лесистые склоны были замусорены скорлупками машин, скувырнувшихся с дороги. Спуск вниз начинался небольшим ущельем, потом выходил на край широкого каньона. Внизу, на ложе высохшего ручья, ярко горел костер. Двое голых до пояса мужчин, возившихся рядом, не взглянули на проезжающих.
Деревья расступились, открыв вид на горизонт, отчасти затянутый отнесенными к суше дымами. Последний поворот – и перед ними простерся серый тусклый диск моря. Машину вдруг наполнил острый запах соли. На краю обрыва стояла машина, с ее крыши двое разглядывали берег. Они обернули к подъехавшим худые иссушенные лица. Еще машины выстроились у поворота и вдоль спуска, люди глазели на море с капотов и крыш.
Рэнсом остановил машину, выключил мотор. Ниже, вдоль всей береговой полосы, он видел тысячи машин и трейлеров, стоявших плотно, как на огромной стоянке. Между ними были вбиты палатки и деревянные навесы, чем ближе к морю, к песчаным дюнам и пляжу – тем теснее. Несколько патрульных катеров стояли в четверти мили от берега. К ним тянулись длинные металлические пирсы, так что между землей и морем не было четкой границы. Вдоль дюн равномерно возвышались металлические строения, большие, как аэродромные ангары. Высокие колонны дистилляторов смешивали пар с дымом костров, горевших на всей восьмисотярдовой полосе пляжа. С утесов доносился шум механизмов, так что на минуту звон насосов и блестящие металлом крыши представились гигантской ярмаркой, в окружении съехавшихся на праздник машин.
Катерина взяла Рэнсома за плечо.
– Чарльз, нам ни за что туда не пробиться. Сколько народу!
