Отец… Отец пришёл вместе с дедом, оба нервничали. Я пригласила их внутрь, сейчас сидели за столом. Тереза решила не влипать в эту семейную встречу и была поодаль…
Отец – японец средних лет, сестра – сидела и молчала, всем своим видом показывая, что её притащили сюда через её волю.
Дед начал говорить:
– Чидори, в последнее время ты что-то нечасто выходила на связь со своей семьёй…
– Да ладно? – я выразительно подняла бровь, в этот момент почувствовав почти полную синхронизацию с душой Чидори, – дайте угадаю, вы двое пересрались после того, как заметили меня в ООН, и решили, что я, затаив на вас злобу лютую за ваше скотское отношение, турну вас с насиженных мест?
Оба мужчины напряглись. Отец уставился в стол.
– Чидори, не стоит так оценивать… – хотел было сказать дед, но я его прервала:
– У нас нет ничего общего. Не судите по себе, я не держу на вас зла. Как люди вы трое, уж извините, полностью оправдываете поговорку о яблоне и яблоке. Ты, дед, бросил отца, когда он влюбился в мою маму, карьера для тебя важнее семьи. Ты, отец, решил бросить меня одну, в Японии, после смерти мамы, предпочтя баловать единственную, как тебе бы хотелось, дочь, а ты, Аяме, вряд ли могла бы сдать экзамен за среднюю школу, без помощи учителя и вряд ли вспомнишь всех парней, которые тебя трахали только в этом году…
– Как ты смеешь! – отец вскочил, пылая гневом, – немедленно извинись! Аяме не такая…
– Сядь, – властно сказала я, – ты забываешь, что у тебя есть лишь иллюзии, а у меня за плечами крупнейшая в мире разведывательная сеть, которая следит за каждым чихом интересующих меня людей…
– Это правда? – отец гневно посмотрел на Аяме, – говори!
– Молчать! – вот в чём мне, Хьярти, главе крупнейшей в мире корпорации и человеку номер один по влиянию, нельзя отказать, так это во властности, которая, если я захочу, заставляет людей рядом со мной чувствовать себя, как враг народа под осуждающим взглядом Иосифа Виссарионовича, – ты у меня в гостях, будь добр не требовать ничего от других гостей. Аяме ребёнок. Её успехи, её слабости – по большей части твоя заслуга и вина. Не перекладывай её на других!
Аяме была красная как рак. Я обратилась к ней, надеясь образумить девочку:
– Хватит краснеть! Твоя вина не в том, что ты трахалась с кем-то, а в том, что ты предпочла лёгкий путь – путь удовольствия, не требующего думать и учиться. Я тоже сплю с… – я задумалась, – девочками. Вернее девушкой… но моя личная жизнь не мешает моей работе или научным изысканиям, тогда как ты, пока что – можешь обманчиво чувствовать, что будешь нужной и полезной, что в твоей жизни всё нормально… Судьба таких девочек – к восемнадцати годам предстать перед выбором, либо рожать, либо остаться бездетной после очередного аборта, одной воспитывать ребёнка, найти себе какого-нибудь второсортного мужика, потому что для самостоятельной жизни ты не готова, а хорошим мужчинам нужно не только влагалище, но и хороший человек, к нему прилагающийся. И в итоге закончить свою жизнь в доме престарелых, куда тебя отдаст либо пьяница-муж, либо такая же безответственная дочь или сын-балбес. Основа семейного и личного счастья – это учёба, учёба, и ещё раз учёба. И цель в жизни, а не бессмысленное существование, держащееся на чувстве, что ты кому-то нужна!
Аяме расплакалась. Отец не знал, что говорить, а я перевела взгляд на деда.
– Зачем ты так? – спросил он, – можно же помягче…
– Помягче можно было до первого выкуренного косяка и первой пьяной оргии с тремя мужиками. Сейчас ей нужно либо брать себя за ум, либо расстаться с надеждой на нормальную судьбу.
Дед проглотил это, стиснув руки в кулаки, но тем не менее, он был в равной мере зол на меня, отца и Аяме. Аяме выбежала из-за стола, но её оперативно перехватила Терри и повела в ванную комнату. Зная умение Терри успокаивать, за сестру я спокойна… Отец вернулся и сел, недовольно посмотрев на меня:
– Что ты хочешь?
– Я? Это вы ко мне припёрлись, а не я к вам. Я вообще прилетела сюда только чтобы посмотреть на первое выступление моего друга…
– Это ты о Соколове? – спросил отец.
– О нём самом, – я усмехнулась, – хотя со следующего года я сама буду в числе лидеров государств, как монах Фулгурских островов и княжества Фулгур. Можете не трястись, не собираюсь рушить ваши карьеры, если они вам настолько дороги – наслаждайтесь. Ваши опасения о том, что я вас лишу должностей – слишком мелко и мелочно для меня.
Отец проглотил оскорбление. Ещё бы – он и дед чувствовали себя прекрасно, для них, истинных японских клерков, карьера была всем, а я вытерла о неё ноги, сочтя недостойной касаться руками. Дедушка перехватил инициативу у отца и спросил:
– Прежде всего, мы просто хотели извиниться… Сунья не уделял должное внимание своей семье, поэтому вышло… не очень красиво.
– Вам нужно бояться не меня, а того, как к вашим поступкам отнесётся общественность. Всё-таки вы мои родственники, а моя персона за шесть
