стражники просто не могли вообразить подобной наглости: разъезжать верхом вопреки запрету. Решили, что это – гонец со срочным донесением. Сложно сказать.
Радигоста усадили впереди Самоты. В себя он так и не пришел. Чуб поддерживал его в седле без особого труда. Кислота вел их не прямо, то и дело приходилось сворачивать в узкие переулки, плутать в лабиринтах улочек. Но бывший глава тайного приказа знал маршруты патрулей и вел спутников в обход.
Наконец они оказались в порту, услышали шум далекого прибоя. Кислота завел их в район складов и, по одному ему известным признакам выбрав какой-то из них, юркнул внутрь. Ворота были широкие и высокие. Самота проехал, не слезая с коня.
– Вот здесь, – тихо проговорил Кислота. – Оружие на всякий случай держите наготове.
– Паршивое место для драки, – заметил Самота. – Ни ускакать, ни развернуться.
Златомостец подошел к огромной бочке и отстучал на ней какой-то ритм. Звук разнесся по огромному помещению и затерялся где-то под крышей.
– И что теперь? – спросил Гордец.
– Ждать. Я договорился о встрече, но людям этим не доверяю.
– Зачем тогда с ними вообще разговаривал?
– Это контрабандисты. Если кто и сможет вывезти нас из Золотого Моста незаметно – так только они.
Ждать пришлось недолго.
– Нас окружают, – одними губами прошептала Малышка.
– Вижу, – беспечно отозвался чуб. – Кто ж додумался брать с собой аркебузы с фитильными замками? Понимаю, ночь ясная, крыша дырявая, свету немало, но все равно заметно.
Откуда эти люди появились, не понял никто. Они старались не шуметь, перемещаясь вдоль стен, прячась за обломками досок, разбитыми ящиками и бочками.
– Десятка два, – отметил Самота. – Если эти горе-стрелки моего Серка хотя бы поцарапают, поотрываю руки и оставлю подыхать, памятью Атамана клянусь.
– Кто из вас назначил мне встречу? – Голос прозвучал из глубины склада.
– Это я. – Кислота вышел вперед.
– А ты нагл, морячок, или за тобой стоят серьезные люди.
Появившийся из темноты человек был невысок, крепок, Малышка заметила, что у него уже намечается брюшко. Выделяла его непривычная форма головы. Череп был словно приплюснут сверху, глаза навыкате, брови домиком, отчего, казалось, на уродливом лице жило непроходящее выражение удивления. Бороду и усы он брил, зато носил шикарные бакенбарды. Шел враскачку, словно под ногами его был не обычный пол, а палуба корабля.
– Так от кого ты узнал явку?
– Я ее знал всегда, Камбала, с тех пор как ты протащил в город первую бочку медовухи в обход таможни.
– Хмельное всегда пользовалось спросом. И городская казна всегда стремилась получить с его продажи куш посолиднее. Не всем это нравится.
– Мне до того дела нет. Как и до той смолы, которую наивные люди курят, а потом видят странные завораживающие сны. Потом они ведь готовы последнюю рубаху отдать, чтобы испытать это вновь?
– А доказательства? – испуганно воскликнул Камбала, но тут же опомнился. – Тебе никто не говорил, морячок, что у тебя очень длинный язык? На твоем надгробном камне напишут «догунделся».
– Хватит угроз. Я к тебе не с обыском пришел.
– Не о том думаешь, морячок. Я бы на твоем месте подумывал, с чем уйдешь, и уйдешь ли вообще. – Контрабандист мерзко хихикнул. – Ты и друзья твои. Хотя девку, наверно, оставим. За такую немало дадут. Жаль, не девственница. В такой-то компании мужиков разве сбережешь девичью честь? Девственниц в Заморье берут охотно…
– Довольно, Камбала! То, что ты не узнал меня до сих пор, лестно. Значит, и другие не узнают. Поди сюда, шепну тебе на ушко, от кого пришел. Твоим стрелкам того знать не надобно.
Контрабандист подумал и все-таки решился приблизиться. Чувствовал себя в полной безопасности, осознавая огневое превосходство своих людей. Кислота нагнулся к его уху и зашептал так, что услышала только Малышка:
– А пришел я, можно сказать, от Подковы, которого ты сдал тайному приказу в обмен на обещание не трогать тебя.
Камбала отпрянул и забормотал:
– Не может быть, про то знал лишь я и… – Он осекся.
– Может, сказать тебе, о каких объемах товаров шла речь? Если не понял, так я о тех, на которые обещали закрыть глаза кое-кто.
– Не может быть. – Контрабандист ссутулился. В голосе его проскользнули раболепные нотки. – Господин Саблин! Это вы?
– Наконец-то. И голос потише. Не хочу, чтобы твои люди слышали. Ты-то на крючке, а их придется убить.
