Тропинка, по которой они шли, превратилась в неширокий карниз. Под ногами уже давно был голый камень. О том, чтобы идти по следу, и речи не шло. С другой стороны, и свернуть отсюда некуда. Карниз вокруг скалы уводил вверх. Но когда все заволновались, что конь дальше не пройдет, оказалось, что они уже достигли верхней точки подъема. Тропа расширилась и пошла вниз. Собаки впереди вдруг как-то странно завыли. Все невольно потянулись к оружию.
– Это – неживой враг, – успокоил их Гордец.
– То есть? – не понял Самота.
– Труп, – пояснил псеглавец.
Тело, вернее, то, что от него осталось, лежало в небольшом ущелье. Спуск был пологим. Псы, скатившись вниз, спугнули двух стервятников. Люди последовали за ними. Даже Самота, несмотря на протесты, слез с седла и похромал со всеми. Ант заботливо подставил ему плечо. Чуб благодарно кивнул.
Падальщики поработали неплохо. На костях скелета осталось совсем немного плоти. А вот лицо полностью обглодать не успели. Неизвестный покойник носил при жизни аккуратную светлую бородку. Выцветшие глаза, устремившие последний взгляд в небо, еще сохранили голубой оттенок. Светлые волосы со стальным отливом разметались по камням. Пальцы правой руки, не тронутые стервятниками, сжимали добротный венедский меч. Вокруг были разбросаны клочья зеленой одежды.
– Не из местных, – сказал Самота и тут же утратил всякий интерес к покойнику.
– Венед, – кивнул Гордец. – С Северной Окраины или из центральных княжеств. Почти чистокровный.
– Может, кто из лесных братьев? – предположил Кислота.
– Они обычно мечи нашей ковки носят. Да и лука нигде не видно, – возразил псеглавец. – А зеленую одежду любят не только они.
– Лук мог убийца забрать. А мечи – ну не поверю, что у всех поголовно антские.
– У тех, кто пошел с Мятежником, – да, у всех. Да и разве стал бы убийца забирать лук и оставлять меч из отличной стали?
– Ты прав, это нелогично.
– Это Егерь, – прошептала Малышка.
– Что?
– Я не часто встречала людей с подобным цветом волос. Это Егерь, ученик Охотника.
– А ты ведь, похоже, права, Малышка. Я его описания почти не изучал, – словно оправдываясь, добавил бывший глава тайного приказа. – Больно уж он незначителен был среди схимников.
– Был – не был, какая разница! – с досадой произнес Самота и нервно почесал заживающий порез на левой щеке. – Вот и прервалась первая цепочка. Учение Охотника умерло.
– Не первая, – угрюмо возразил Гордец. – Раньше умер Псеглавец, так и не успев оставить полноценных учеников. Его цепочка прервалась первой.
Копать могилу в каменистой земле было бы непосильной задачей. Но и бросить тело без погребения послушники не решились. Кислота и Гордец забросали его камнями, чтобы хоть так уберечь от падальщиков. Меч положили на груди. Ант откинул за спину песью морду и снял шлем. Самота тоже обнажил голову, после чего достал флягу и сказал:
– Помянем по старому обычаю.
Все по очереди отхлебнули. Когда Малышка сделала глоток, горло ее обожгло, она закашлялась, из глаз потекли слезы.
– Что это? – прохрипела она.
– Чубовская
Он снял с плеча ружье и выстрелил в воздух. Еще одна традиция, не столь древняя.
– Зря, – заметил Кислота. – В горах звуки далеко разносятся. Всех местных переполошил.
– Они и так уже наверняка проведали, что мы здесь. Граница их владений недалеко. А меня они узнают.
– Слишком уж ты веришь в их гостеприимство. А жил среди них всего лишь год.
– Это немало, поверь мне.
– Он прав, за нами следят, – произнес ант.
Все подняли взгляды. Над ними на уступе скалы застыл человек в уже знакомых бурке и папахе. В руках – длинное ружье, но ствол смотрит в небо. Самота поднял руку в приветствии. Горец ответил таким же жестом, после чего повернулся и скрылся за отрогом скалы.
– Нам позволено ступить во владения племени, – пояснил чуб.
Дальше шли молча. Каждый думал о своем, все были слишком подавлены. Ушел еще один схимник. И пусть из третьего поколения он считался самым незначительным, все же он был носителем учения. Схима обеднела еще на одну ветвь.
– Ты про душу тут говорила, – вдруг обратился к Малышке Самота. – А что с ней происходит, когда умирает тело?
– Не знаю, – честно призналась девушка. – Это с Занудой надо поговорить. Он раскапывал все крупицы знаний, которые остались, о душе. Или с
